Елена Золотухина - Магический мир философии

Мир влюбленности можно назвать также миром самовозрастающего смысла. Присутствие Любимого и соотнесенность с ним непосредственно дают ответ на экзистенциальный вопрос «зачем?», но ответ этот существует не в форме логического обоснования, и даже вообще не в форме слова, а как сильное переживание, настроение, не требующее никаких аргументов, кроме самого себя. Спросите искренне влюбленного человека, есть ли смысл у жизни, и он всегда ответит вам: «Да! Еще какой!» Только вряд ли объяснит и расшифрует, что это значит. Этот смысл он утверждает всем своим существом, приподнятым состоянием духа, творческим накалом, ибо влюбленность – мощный катализатор творчества.

Спектр интересов Любимого изменяет смыслы давно известных нам вещей, ибо на многое мы начинаем смотреть если и не его глазами, то с учетом его мнения, его взглядов. То, чем увлечен наш возлюбленный, приобретает особую ценность, суперзначимость. Мы стремимся понять то, что понимает он, дабы обрести с ним духовное единство и психологическую гармонию. Кроме того, та деятельность и то творчество, которым заняты мы сами, освещаясь образом избранника, приобретает для нас самих совершенно особое значение. Возлюбленный – источник вдохновения, наделяющий дополнительными смыслами нашу деятельность, быт, работу, отношения с другими людьми. Даже пространственная отдаленность Любимого не служит препятствием для его смыслообразующего влияния, ибо не только действия и поступки, но и помыслы и чувства мы вольно или невольно соизмеряем с его личностью, с его внутренним миром, таким как мы его себе представляем. Конечно, здесь не исключены ошибки и самообман, но вопроса об этом мы коснемся далее.

Мир влюбленности, наконец, обнаруживает себя как таинственный и бессмертный. Поведение Любимого, его внешность, каждый жест, выступают как многозначные, обладающие целым спектром смыслов. Действительность, с которой он связан тысячами нитей,– многопланова, символична, наполнена бликами, световыми рефлексами, загадками. Прислушайтесь к слову «я», которое произносит, называя себя, человек, в которого вы влюблены, обратите внимание на то, как он говорит: «Я желаю!.. Я знаю…» О, это таинственное, драгоценное чужое «я»! Никогда не постижимое до конца, никогда вполне недостижимое! Бездонная пропасть, у края которой охватывает головокружение, мерцающий свет, от которого невозможно отвести глаз…

Бессмертие влюбленности состоит в том, что по прошествии дней и лет она остается в памяти нетронутой, такой же, как была. Ее не могут испортить последующие обстоятельства. Если ваш возлюбленный оказывается впоследствии человеком недостойным, скверным, если портятся и рвутся реальные отношения, свет первого этапа все равно продолжает сиять с той же силой. Просто история отношений делится тогда надвое: сама влюбленность и… все остальное. Все, что «после». На саму же ее можно оборачиваться бесконечно, сколько бы ни минуло десятилетий, и сколько бы ни утекло воды. У писательницы Татьяны Набатниковой есть рассказ, где, узнав о телефонной беседе своей жены с ее прежней школьной любовью, муж с улыбкой восклицает: «Я и сам всех люблю, кого любил!» И он прав. Истинная влюбленность до конца не уходит никогда.

Иллюзии или реальность?

Как ни хорош мир влюбленности, как ни радует он душу, перед влюбленным всегда стоит вопрос: не есть ли образ Любимого – результат лишь моего собственного воображения? Какова мера моего добровольного самогипноза? Что в реальности соответствует моему восторженному взгляду?

В своем трактате «О любви» Стендаль описал процесс, который назвал «кристаллизацией». Как ветка, опущенная в соляную копь, вскоре оказывается покрыта сияющими кристаллами, так и образ возлюбленного наделяется всевозможными совершенствами благодаря деятельной работе воображения влюбленного. Таким образом, Стендаль признает, что влюбленность – результат активности нашего ума, мы сами творим в своем сознании сияющую, привлекательную картину, портрет другой личности, и сами же увлекаемся созданным образом. Мы любим свой замысел, то, что создали сами, и что далеко отстоит от реального конкретного человека, подверженного слабостям и обладающего массой недостатков.

Влюбленность, действительно, во многом связана с идеализацией. И потому она чрезвычайно требовательна. Кумир, проявивший свойства, не полагающиеся ему по измышленному влюбленным образу, низвергается с пьедестала и нередко подвергается впоследствии насмешкам и презрению. Маятник чувств дает «отмашку»: от восторга и обожания – к высокомерию и брезгливости. Именно это свойство любви-эроса и считал трагическим Бердяев. Здесь наблюдается явное противоречие между эротической тягой к идеалу, совершенной идее и невозможности воплощения этой манящей идеи в земном, телесном существе, всегда с необходимостью несовершенном. В свое время еще Спиноза говорил о, том, что следует любить только вечное. Невечное или умирает, или разочаровывает.