Мэриэнн Пауэр - Какая чушь [Как 12 книг по психологии сначала разрушили мою жизнь, а потом собрали ее заново] [litres]

Мужчина в костюме Санты постучал в окно. Этот звук меня напугал. Я поняла, что мы не движемся. Мы приехали к дому Рейчел. Я понятия не имела, как долго мы там простояли.

– Мне бы надо вернуться к работе, – улыбнулся он.

– Ну конечно, простите, что задерживаю.

– Не глупите.

Он вышел из такси, открыл мне дверь и вытащил мою сумку из багажника. Мы постояли рядом, молча глядя друг на друга.

– Еще увидимся, – сказал он.

Я кивнула, он вернулся обратно в машину и подобрал шайку двадцатилетних, орущих: «РОЖЖЖДДЕСССТВООООООО!»

Я даже не спросила его имени. А он моего. Этот человек смотрел мне прямо в душу.

Я поднялась по ступенькам к двери, дыша облачками пара. Огоньки рождественской елки мерцали из соседнего окна.

Неужели это произошло на самом деле? Весь этот разговор?

Прежде чем я успела повернуть ключ, дверь отворилась. В коридоре, ухмыляясь, стояла Рейчел.

– Признавайся: ты целовалась с таксистом? Вы припарковались час назад!

Рождество прошло бессобытийно. Я ела, пила и много смотрела телевизор. Рейчел принесла мне книгу фотографий Nativity, которых изображали гвинейские свинки в костюмах. Я смеялась. То, что я снова смеялась, было хорошим знаком. Наша семья держалась молодцом: никто друг друга не убил, и две недели рождественских каникул и фиолетовая коробка конфет Quality Streets стали успокаивающим бальзамом для моего мозга. Нормальная жизнь.

В канун Нового года я уехала от мамы и вернулась к Рейчел. Она уехала в Шотландию к друзьям, так что я осталась одна, что было неплохо.

Мне никогда не нравился Новый год: ты как будто бы был обязан провести лучшую ночь в своей жизни только потому, что сегодня 31 декабря. Так что вместо того, чтобы пойти веселиться, я ела спагетти болоньезе и смотрела на фейерверки из окна. Дейзи была в Керале, в пансионате йоги, Шейла в Мексике, а Хелен на вечеринке. Джемма встречала Новый год с семьей. Интересно, что делала Сара?

Я заснула на диване и проснулась, только когда Джолс Холланд с группой завели Auld Lang Syne.

Четверг, 1 января. Начался новый год.

К этому моменту я должна была закончить 12 селф-хелп-книг. Я должна была пройти через взлеты и падения, слезы и блаженства, романтику и отверженность, и все это должно было сложиться в очень трогательное (но милое и аккуратное) озарение.

Новая, продвинутая Я должна была блистать просвещенностью. А также стройностью и богатством. В идеале, еще кашемировым джемпером и каким-нибудь красавчиком за кулисами. Нет, ну правда, будем честны – к чему обычно сводится все саморазвитие? К деньгам, сексу и внешнему виду. Но я не стала идеальной, какой должна была. Вместо этого я встречала Новый год с еще более разбитым корытом, чем раньше.

В 12:30 мой телефон завибрировал. Это был Грек. «С Новым годом!»

Я ответила ему: «Тебя тоже!»

Он написал: «Прости, что пропал. Мой отец в больнице. Я часто о тебе думал».

Я представила его в Афинах: весь в заботах о больных стареющих родителях, пока греческая экономика катится в тартарары. Вот у кого были реальные проблемы.

На экране появились точки. Он все еще писал. «Ты закончила свой эксперимент?»

«Не знаю!» – ответил я.

«Хочешь поболтать?» – написал он.

Потом он позвонил по скайпу, и за первые часы первого января я рассказала ему обо всем, что со мной произошло с нашей встречи в кофейне.

– Даже не знаю, что лучше, продолжать или бросить. Не думаю, что на меня все это хорошо повлияло. Было сложно, – сказала я.

– Может быть, все это и должно быть сложным, чтобы изменить тебя. Раньше, когда ты читала эти книги, они ведь тебя совершенно не меняли?

– Нет.

– А теперь все по-другому.

– Да, но все изменилось не в лучшую сторону.

– Но, может быть, иногда нужно сломать старое, чтобы построить новое, – сказал он.

– Когда же уже оно построится, это новое? Пока я просто сломана.

– А выглядишь нормально.

– Да, прости. Я просто драматизирую. Мне намного лучше, я отдыхала весь последний месяц. А ты как?

Он рассказал о болезни своего отца и о том, в каком отчаянии была его мать. Он спал всего по несколько часов в сутки между заботой о них обоих. Я понятия не имела, как он со всем справляется.

– Я же их сын. Они делали для меня все, а теперь моя очередь, – сказал он без тени негодования или жалости к себе.