Джон Ронсон - Итак, вас публично опозорили [Как незнакомцы из социальных сетей превращаются в палачей] [litres]

Шайлар Коби сказал, что все присутствующие – это сплошь друзья и друзья друзей, за одним единственным исключением. В толпе сидел нанятый порноактер. И теперь он поднялся со своего места и начал заниматься сексом с Джоди Тейлор. На этом моменте все немного осмелели, даже если до той поры сидели, зажавшись. «Добавь немножко льда!» – закричал мужчина. Кто-то вылил бокал пива на голову Джоди Тейлор. Я старался соблюдать уважительную дистанцию, но время от времени, когда нужно было удостовериться, что я веду точную хронику событий, думаю, я попадал в кадр. Так что, если вы являетесь одним из зрителей «Паблик дисгрейс» и весь эротический антураж для вас был разрушен, когда внезапно появился очкастый мужчина, выглядывающий и подмечающий что-то в блокноте, я приношу свои извинения. Но хочется надеяться, что паре подписчиков вид одетого в твид, сычеподобного журналиста покажется впечатляющим, хотя я и понимаю, что это довольно редкий пунктик.

Съемки затянулись на несколько часов. Донна полагала, что все закончится к двенадцати, но час ночи перетек в два часа ночи. Я отчаянно мечтал о том, чтобы все это поскорее подошло к концу. «Пожалуйста, эякулируй, – мысленно подогнал парня я, – чтобы я мог пойти спать». (В этом смысле, полагаю, я ничем не отличался от миллионов женщин до меня.)

И вот, наконец, они закончили, Шайлар прибрался, и все разошлись по домам.

Позднее мне удалось провести немного времени с Донной. Я сказал ей, что, по моему мнению, она однозначно смогла создать более комфортную рабочую атмосферу, чем в большинстве офисов. Никаких жестоких боссов, которые шатаются вокруг и орут на подчиненных.

– Что насчет других областей порноиндустрии, там больше эксплуатации и страха? – спросил я. – И поэтому здесь все прилагают особые усилия?

Донна кивнула, но сказала, что не хочет говорить о других областях порноиндустрии. Она хотела обсудить то, чего она пытается добиться с помощью «Паблик дисгрейс».

– Америка – очень пуританское место, – сказала она. – Если я смогу помочь одному человеку почувствовать себя менее извращенным, менее одиноким из-за его предпочтений, то это будет успех. Но я знаю, что таких людей уже больше.

Прошло несколько недель. А потом я получил одно интересное письмо от Макса Мосли. Как и я, он много размышлял над тем, что в нем такого, раз он смог избежать даже самого скромного общественного обсуждения. И вот, написал он, кажется, ему удалось найти ответ. Он просто отказался чувствовать себя пристыженным.

«Как только жертва разрывает этот пакт, отказываясь чувствовать стыд, – написал он, – весь мир рушится».

Я перечитал письмо Макса. Возможно ли, что в этом и крылась разгадка? Что, если порицание работает только в том случае, когда осуждаемый исправно играет свою роль и стыдится себя? Нет никаких сомнений в том, что и Джона, и Жюстин вели серьезные переговоры со своим стыдом. В то время как Макс просто отказался вступать с ним в какой-либо контакт. Я задумался: нестыдливость – это качество, изначально присущее некоторым людям? Или его можно наработать?

И именно так я обнаружил человека, который учил других тому, как перестать чувствовать стыд.

Двенадцать американцев – не знакомых друг с другом – сидели в кругу в номере чикагского отеля «Марриотт». Среди них были опрятные предприниматели и предпринимательницы в застегнутых на все пуговицы рубашках, парочка молодых кочевников, словно только вернувшихся с фестиваля «Бернинг мэн», мужчина с хвостиком, как у Вилли Нельсона, и глубокими морщинами на лице. По центру сидел Брэд Блэнтон. Крупный мужчина. Его рубашка, обнажающая грудь, была изжелта-белой, как и его волосы. В тандеме с обгоревшим лицом выглядело, словно красный мяч забыли в грязном снегу.

И вот он заговорил.

– Для начала, – сказал он, – я хочу, чтобы вы рассказали нам что-то, чем не хотите с нами делиться.

– Многие люди проживают свою жизнь, испытывая хронический стыд за то, как они выглядят, или какие чувства испытывают, или что сказали, или что сделали. Словно это какой-то непроходящий подростковый комплекс. Подростковый возраст – это период, когда вы постоянно переживаете из-за того, что о вас думают другие люди.

Эта фраза прозвучала несколькими месяцами ранее, когда мы с Брэдом Блэнтоном разговаривали по «Скайпу». Он говорил о том, как, будучи психотерапевтом, пришел к тому, что очень многие «живут в вечном страхе быть разоблаченными или заклейменными аморальными или недостаточно хорошими».