Ирвин Ялом - Все мы творения на день и другие истории

Опа! Какой же промах я совершил. Можно было слышать тиканье часов. Эта дискуссия съедала все время нашей консультации, и я чувствовал обязанность спасти хоть часть выделенного на это времени. Я сам учил своих студентов, что, когда возникает тупиковая ситуация, вы всегда можете воспользоваться безотказным приемом «проверка процесса» — прояснить взаимоотношения между терапевтом и пациентом. И здесь мне понадобился мой собственный совет.

— Джерод, мы можем на секунду прерваться и обсудить, что сейчас происходит между вами и мной? Что вы чувствуете по поводу последних пятнадцати минут?

— Мне кажется, у нас всё в порядке. Это самая интересная дискуссия за все время нашего общения.

— Мы оба любим интеллектуальные диспуты, но у меня есть сомнения, что я вам сегодня принес какую-то пользу. Я надеялся, что эти размышления прольют свет на важность для вас желания хорошо выглядеть в моих глазах, но сейчас я скорее соглашусь с вами, что это было опрометчивое предположение. Я предлагаю оставить эту тему и использовать немного оставшегося времени для обсуждения ваших отношений с Марией и Алисией.

— Я не согласен, что ваше предложение было опрометчивым. Думаю, что вы попали в цель. Я просто сейчас слишком взволнован, чтобы трезво мыслить.

— Тем не менее давайте вернемся к вашим отношениям с Марией в настоящий момент.

— Я не знаю, что Мария планирует предпринять. Ведь всё произошло только сегодня утром, и сразу после нашей сессии с терапевтом она должна была вернуться на работу в свою лабораторию. Ну, во всяком случае, так она сказала. Иногда мне кажется, что она придумывает поводы, чтобы со мной не разговаривать.

— Тем не менее скажите, что вы хотите, чтобы происходило между вами двоими?

— Я не думаю, что это сейчас зависит от меня. После всего того, что произошло, решение теперь за ней.

— Может быть, вы не хотите, чтобы решение было за вами? Давайте проведем такой умственный эксперимент. Скажите, если бы все зависело от вас, что бы вы хотели, чтобы произошло?

— То-то и оно. Я не знаю.

Джерод медленно покачал головой, и последние несколько минут нашей встречи мы просидели молча.

Перед тем как расстаться, я сказал:

— Я бы хотел подчеркнуть еще кое-что. Обратите на это внимание. Мой вопрос: что означает ваше незнание того, что вы сами хотите для себя? Давайте начнем с этого вопроса, когда встретимся в следующий раз. Да, и еще одна тема для размышления на следующей неделе, Джерод: у меня есть подозрение, что существует связь, возможно очень важная связь, между вашим незнанием того, что вы хотите и вашим навязчивым желанием иметь свой положительный образ в моей голове.

Когда Джерод поднялся, я добавил:

— Вам сейчас, конечно, тяжело, Джерод, и я не уверен, что был для вас сегодня полезен. Если вы почувствуете потребность, позвоните мне, и мы найдем время еще раз повидаться на этой неделе.

Я был недоволен собой. В какой-то степени смущение Джерода можно понять. Он пришел ко мне в очень сложный для себя момент, а я повел себя нравоучительно и высокопарно, начав зачитывать ему загадочные размышления древнего философа. Какая дилетантская ошибка! На что я рассчитывал? Что простое зачитывание цитат Марка Аврелия быстро и магически озарит и изменит его? Что он тут же поймет, что значение имеет его образ только в его собственных глазах, его любовь к себе, а не его образ в моей голове? О чем я только думал? Мне было стыдно за себя, и я был уверен, что он ушел из моего кабинета более смущенным, чем когда вошел ко мне.

У меня было полчаса перерыва до встречи с Эндрю, и я отложил в сторону мысли о Джероде, чтобы успеть прочитать как можно больше из книги Марка Аврелия. И чем больше я читал, тем больше во мне росло чувство дискомфорта от того, что я пока не нашел ни одного подтверждения неудовлетворенности Марка Аврелия своим вынужденным занятием и описания желания иной судьбы — философа. И это притом, что главная причина, почему я рекомендовал Эндрю прочитать «Размышления», была та, что и он, и Марк Аврелий были вынуждены заниматься занятиями, которые им обоим были не по душе. Я даже стал страшиться нашей встречи: назревала перспектива еще одного провала применения метода «Марка Аврелия». Единственной надеждой было, что Эндрю был слишком занят работой, чтобы серьезно отнестись к моей рекомендации прочитать Марка Аврелия, и попросту забыл про это. Но это было не так. Как только Эндрю бодро вошел в мой кабинет, я сразу заметил томик Марка Аврелия в его руке с большим количеством закладок, и мое сердце сжалось. Я попытался собраться, пока Эндрю устраивался в кресле.