Андрей Ермошин - Фобии, утраты, разочарования. Как исцелиться от психологических травм

Эти строчки, не претендующие на абсолютное совершенство формы, «написались моей душой» за несколько месяцев до смерти мамы, когда она была в больнице и стойко сносила все необходимые обследования. Мы общались, но я много был предоставлен сам себе, видел красоту летней природы, слышал щебет птиц, и одновременно сознавал, что смерть нашла причину, по которой неповторимый человек, неизменно любивший меня и любимый мною, должен уйти из жизни.

Это стихотворение было одним из этапов моей подготовки к ее уходу.

А началась эта подготовка давно. «Когда ни помирать, всё день терять, — слышал я от мамы с самых ранних лет. — Все там будем, только не в один день». В последующем я нашел у Даля и другие пословицы, которые без излишнего пиетета говорили о смерти. Из них мне запомнилась, например, такая: «Придет пора, турнет курносая со двора».

Еще за шесть с лишним лет до утраты мне приснился сон. Вокруг меня — бабушка по отцу, очень добрая, мягкая женщина, которая к тому времени уже умерла, моя сестра, очень похожая на бабушку по душевному складу, и другие любимые люди, обласкивают меня, угощают молоком, мочеными яблоками. И мне понятно, что это амортизация утраты. Моя мама умерла.

Этот сон приснился мне в Ямбурге, за Полярным кругом, в отрыве от большой земли, во время командировки продолжительностью в месяц. Сон отражал мой страх, что я не смогу поучаствовать в судьбе матери, если с ней что-то случится.

К счастью, моя мама успела гармонично завершить свою жизнь, простившись со всеми. «Из теплых рук», по ее собственному выражению, раздала остатки ценных вещей, от которых она начала освобождаться задолго до болезни. После ее ухода у близких не было никаких имущественных вопросов.

Ее отпевали в церкви. Гроб стоял там ночь и утро. С нею были те, кто хотел своим молитвенным участием разделить ее разговор с Богом. Свеча горела не только в моей руке, она горела у меня в сердце.

А расставание было «растянутым во времени».

Прошло уже немало дней с похорон, когда, будучи далеко от тех мест, в своем сознании я обнаружил себя в виде согбенной светлой фигуры сидящим у ее могилы… Тогда я понял, почему подобные фигуры, только из мрамора, ставят в качестве надгробий. Фигуры, сделанные из белого камня, повторяют своими очертаниями те, что сделаны из светлой материи души, и как будто замещают человека на его скорбном посту.

Я понял, что мне пора решать: это в интересах моего рода — всё время оставаться около могилы? Нет. Моя задача — нести эстафету жизни. Долги перед родителями мы отдаем своим детям. Вложить силы в жизнь — вот лучшая память ушедшим близким.

Опыт, связанный с обостренным ощущением родового дерева, мне пришлось пережить давно, в 1991 году. На сеансе холотропного дыхания по методу Станислава Грофа я соединился с могучим деревом, подобным дубу, у которого есть мощные корни и крона. Но в стволе, толстом и крепком, было большое черное дупло. Если считать, что корни внизу — прошлое, а крона — будущее, то ствол посредине — это настоящее. Значит, оно чем-то поражено. Я осознал, что дупло соответствует периоду с 1917 по 1991 год. Страшное дупло — это страдания семьи по линии отца из-за коллективизации, затем войны и репрессий.

«Выбоина» мешала связи между прошлым и будущим. Совсем не хотелось оставлять всё как есть. Я наблюдал за процессом исцеления. Соки, идущие от корней, соединились с потоками, идущими от кроны, и дупло исчезло.

Это вариант работы с травмой, которая связана с жизнью рода.

Работа по возращению потенциала, который «увяз» в неперспективных проектах, в чем-то близка к той, что мы только что рассмотрели. Разновидностью такой работы является «отзывание любви». Это бывает актуально в случаях, когда отношения неэквивалентны, то есть один из участников вкладывается в них больше, чем другой, с ущербом для себя.

Также это касается любых предприятий, у которых нет будущего. Надо уметь «забирать себя» из них. Вот один небольшой пример.

Ольге Михайловне сейчас 51. Она влюбилась в своего будущего мужа в 14 лет. Рассказывает об этом очень эмоционально: «Как по лбу меня ударило, мозги отбило».

Потом она вышла за него замуж, а еще через несколько лет они развелись. Прошло много времени, но до сих пор, по ее ощущениям, из груди у нее торчит копье. Это затвердевший луч любви, который всё еще направлен в сторону ее любимого. А на конце копья, по описанию Ольги Михайловны, золотой наконечник божественной красоты. Но там, куда указывает копье, ничего нет. Там пустое место!