Дэвид Граймс - Неразумная обезьяна [Почему мы верим в дезинформацию, теории заговора и пропаганду] [litres]

Наше сознание – это инструмент расчетов и рассуждений, а наши органы чувств – привратники на пути всего, что мы воспринимаем. Нас окружают мириады звуков, световых раздражителей, вкусов, запахов и осязательных стимулов, которые наш мозг с легкостью отсеивает. Не задумываясь об этом сознательно, мы отличаем пение птицы от треска горящего полена; отличаем прикосновение холодной стали от прикосновения шершавого дуба, а наш взор видит разницу между океанскими волнами и тучами на горизонте. Наши восприятия – это входы, при помощи которых мы строим наше просчитанное представление о мире, эффективно просеивая все данные и отличая полезные сигналы от бессмысленного шума.

Но оправдана ли наша непоколебимая уверенность в правильности наших ощущений? То, что органы чувств могут нас обманывать, едва ли может кого-то удивить. Это давно известный факт – знаменитый монолог Макбета о призраке кинжала говорит именно об этом; хрестоматийный злодей рассуждает о природе того, что он видит:

Двойственная природа нашего восприятия была частой темой у Шекспира, который в своих пьесах целенаправленно придавал истинной природе призраков и видений известную двусмысленность. Шекспир использовал паранормальные явления как драматургическое средство для отражения ненадежной природы наших ощущений, однако нельзя забывать, что глубокая и подлинная вера в сверхъестественное долго господствовала в человеческом обществе. Вся его история изобилует рассказами о паранормальных явлениях – от похищения инопланетянами до астральных встреч с божествами. Очень живуча вера в то, что покойники могут общаться с живыми и влиять на них спустя много лет после смерти: истории о навязчивых преследованиях, видениях и эфирных посланиях с того света можно услышать во всех уголках земного шара, у любых народов и от представителей самых разнообразных культур.

Сама вездесущность этих рассказов и легенд дает повод поставить наше повествование на паузу: хотя большинство подобных историй являются откровенным вымыслом или симптомом галлюцинаторного расстройства, так бывает отнюдь не во всех случаях. Многие из нас знакомы с рассказами вполне искренних и честных людей об их встречах с духами… да, возможно, вы и сами их видели. Несмотря на то, что нам известна ненадежность человеческого восприятия, чрезвычайная детализация рассказа о такой встрече, прозвучавшего из уст трезвого здравомыслящего человека, может разрушить наши сомнения. Пусть даже человеческие органы чувств несовершенны, но каким образом нашему изощренному уму удается вводить нас в заблуждение таким специфическим и убедительным путем? Для того чтобы разобраться с этой головоломкой, нам следует больше узнать о восприятии и посмотреть, как можно его запутать и обмануть.

Часть ответа заключается в том, что мы, люди, очень любим искать закономерности (выражаясь по-научному, паттерны) даже в тех случаях, когда их нет. Во время разгула спиритуализма корреспондент популярного журнала Scientific American спросил Томаса Эдисона о том, можно ли использовать его изобретения для общения с мертвыми. Эдисон, изобретатель фонографа, не чуждый саморекламе, ответил, что если духи в состоянии оказывать влияние, то электрический записывающий аппарат наверняка сможет уловить их голоса лучше, чем любое другое приспособление. Доходящий до фетишизма интерес к спиритуализму угас в начале двадцатого века, но сама идея общения с духами не умерла, а лишь впала в анабиоз. Уже после изобретения магнитофона, в пятидесятые годы двадцатого века, она пережила свое второе рождение, и отцом этого нового увлечения спиритизмом стал фотограф Аттила фон Салаи, который начал записывать на пленку якобы имевшие место контакты с усопшими; эти голоса были названы феноменами электронных голосов (ФЭГ).

Интерес к ФЭГ, влитый в культурный мейнстрим, и сегодня остается опорой для поклонников паранормальных явлений. Но хотя они и интерпретируют с энтузиазмом какофонию статического электричества как послания с того света, реальность заключается в том, что в этих посланиях нет ничего такого, чего нельзя было бы объяснить интерференцией волн либо выдачей желаемого за действительное. С точки зрения психологии в основе данного явления лежит так называемая апофения , или, в переводе на обычный язык, вычленение закономерностей в потоке случайных данных. Та же апофения “виновата” в появившихся после вхождения в нашу жизнь бытовых магнитофонов сказках о том, что в эстрадной музыке, если ее проигрывать в обратном направлении, можно уловить некое скрытое послание. В итоге любители проигрывать музыку задом наперед любопытнейшим образом разделились на два лагеря: первый лагерь – это молодые музыканты, располагавшие избытком свободного времени, а второй – морально обеспокоенные граждане из числа религиозных правых, убежденные в том, что в роке зашифровано какое-то дьявольское послание.