Инесса Ципоркина: 333 удовольствия и 1000 проблем

Макс, — засмеялся третий, обращаясь к гардеробщику, — иногда женщине легче дать, чем отвязаться!

Кто гораздо лучше Джонни? Этот? А что? Да-а! Не-е-ет! — подключились остальные сексуальные неформалы.

Сероушка возвышалась каланчей в водовороте спорщиков и все багровела, багровела… Если бы к ней подвели коммуникации, она бы обогрела все нуждающееся Приморье в лихую годину.

Пари! Пари! Макс! Стриптиз!! Макс! — завизжали девчонки, подвалив к нам шумным разноцветным прибоем, — Стриптиз крутого мачо!! Ва-а-ууу! Ух!

Одна из девчонок запела «Бомбу» Рикки Мартина. И многие с чувством подхватили старую добрую песню, яростно отбивая ритм ладонями. Вокруг стойки образовалось пространство с полукруг. Я уже выпустила ситуацию из-под контроля. Она стала раскручиваться помимо меня. Мне оставалось лишь петь и хлопать со всеми в первом ряду.

Макс дрогнул. Секунд пять он улыбался и отмахивался, но не стерпел — черной пумой перепрыгнул через стойку, пару раз крутанулся вокруг собственной оси, сорвал с себя форменную куртку, на мгновение замер. Потом, пародируя Джексона, тронул свои фамильные ценности. По народу пронесся гул одобрения, даже Сероушка оживилась. Макс прыжком оказался передо мной, я расстегнула пару пуговиц на его рубашке. Вокруг раздавались свист и визги. Макс снова метнулся от меня в центр круга, бросил на стойку рубашку и оказался по пояс обнажен. Раздался взрыв одобрения вперемешку с щелчками камер. Публика оживилась, компенсируя пережитую скучищу официальной части. Гардеробщик, на раз перевоплотившийся в стиптизера, — надо отдать ему должное — одним своим видом мог развеять самую беспросветную депрессуху. Ну прямо шоколадный «Оскар» — лаконичность, скульптурность, гладкость и аппетитность. Я как всегда оказалась права. И даже больше, чем права — Максу самое место на подиуме. Впрочем, он, наверное, и гардеробщиком работает не просто так, а в ожидании лучшей вакансии. Ничего, я его пропиарю: не пропадать же такому Максику среди чужих польт. В смысле пальтов.

Макс! Макс! Ты лучший! Ты-ы самый лучший! Сла-адкий!! А-а-а! У-у-у! Га-адкий! Ы-ы-ы! Е-е-е!

Девчонки начали теснить Макса. Интересно, чего они хотят? Чтобы он дал всем и сразу?

Я послала Максу воздушный поцелуй, он махнул мне рукой, подхватил свою рубашку и растаял в дебрях гардероба. На его место заступил массивный секьюрити с непроницаемым лицом и начал выдавать вещи. Кто-то из разбушевавшихся стал требовать, чтобы и он разделся. Но его идею массы не поддержали, и он вскоре затих. Время от времени в очереди раздавались девичьи стоны: «Ма-акс! О Ма-акс!»

Так кто из нас был прав? — обратилась я к Сероуховой, вполне довольная собой и учиненным безобразием.

Супер! Просто супер! Макс — красавчик супер-супер! Я успела сделать несколько фоток. Я же профессионал! Завтра этот скандальчик пойдет в хронику! Просто супер!

Я чувствовала приятную усталость и неимоверное довольство собой. Как прима после удачной премьеры. Даже Сероушка меня не раздражала. Иногда и ей была доступна высшая мудрость дурака: вовремя согласиться с умным человеком.

На следующее утро, сладко выспавшись, как это всегда со мной бывает после удачно учиненного хулиганства, я проснулась весьма довольная собой. Соорудив себе большую чашку кофе, я уселась перед компом, чтобы написать о показе. В почте болталось сообщение от Сероуховой, которая благодарила за прекрасно проведенный вечер, а заодно прислала мне свою заметку о вчерашнем, дабы я имела возможность насладиться ее профессиональным уровнем. Я заглянула в приложение и мое хорошее настроение мгновенно испарилось.

Творенье называлось «Суд прекрасной Елены». Не иначе как себя имеет ввиду. И ниже: «Вчера в клубе «Пресс-папье» две светские львицы и богини тусовок инкогнито решили выбрать чернокожего Париса…» Вообще-то, у античных было сильно наоборот. Дальше пошло еще тошнотворнее: «тревожное мерцание обнаженного торса», «неистовая толпа», «чувственные увеселения». «неутоленные страсти». Несмотря на «инкогнито», Сероушка все-таки прописала наши имена. Не хватало только в конце эпического штампа: «Он страстно обнял ее всю!»

«Странное дело! — задумалась я, — строчит себе человек из года в год тексты средней корявости на заданные темы и выглядит вполне сносно. Но стоит ему черкнуть пару ласковых о себе, любимом, как он начисто теряет рассудок, чувство меры и пускается во все тяжкие. Выставляет все свои нелепые комплексы. И гадит себе так, как ни один злопыхатель не смог бы ему подосрать [10] См. сноску 9. ». В следующую минуту я представила, как этот клинический ужас увидит свет и мне стало совсем плохо. Щеголять в задорных наперсницах прекрасной Сероушки мне как-то не хотелось. Получается: совершенно неважно — что ты учинил, а имеет значение — как об этом напишут. Я поразилась тому, до чего же легко оказаться в положении запредельной дуры даже тогда, когда тебя не подставляют намеренно. А просто знакомая идиотка решила сделать тебе приятное, как она это понимает. Пришлось срочно срываться с места и бежать к Сероушке на работу.