Александр Моховиков - Суицидология - Прошлое и настоящее - Проблема самоубийства в трудах философов, социологов, психотерапевтов и в художественных текстах

13. Важность сохранения заботы и поддержки.Если критическая ситуация и миновала, то специалисты или семьи не могут позволить себе расслабиться. Самое худшее может не быть позади. За улучшение часто принимают повышение психической активности больного. Бывает так, что накануне самоубийства депрессивные люди бросаются в водоворот деятельности. Они просят прощения у всех, кого обидели. Видя это, вы облегченно вздыхаете и ослабляете бдительность. Но эти поступки могут свидетельствовать о решении рассчитаться со всеми долгами и обязательствами, после чего можно покончить с собой. И, действительно, половина суицидентов совершает самоубийство не позже чем через три месяца после начала психологического кризиса.

Иногда в суматохе жизни окружающие забывают о лицах, совершивших суицидальные попытки. По иронии судьбы к ним многие относятся как к неумехам и неудачникам. Часто они сталкиваются с двойным презрением: с одной стороны, они «ненормальные», так как хотят умереть, а с другой — они столь «некомпетентны», что и этого не могут сделать качественно. Они испытывают большие трудности в поисках принятия и сочувствия семьи и общества.

Эмоциональные проблемы, приводящие к суициду, редко разрешаются полностью, даже когда кажется, что худшее позади. Поэтому никогда не следует обещать полной конфиденциальности. Оказание помощи не означает, что необходимо соблюдать полное молчание. Как правило, подавая сигналы возможного самоубийства, отчаявшийся человек просит о помощи. И, несомненно, ситуация не разрешится до тех пор, пока суицидальный человек не адаптируется в жизни.

Термин «поственция» происходит от латинского «post», что означает «после», «в последующем», «позже», и слова «venire» (следовать). Термин «поственция» был впервые (1971) предложен Эдвином Шнейдманом для обозначения процесса помощи семье и друзьям после смерти от суицида близкого человека. Помощи, как называет их Шнейдман, «оставшимся в живых жертвам». Близкие суицидента реально становятся жертвами. Как отмечает Шнейдман, они утрачивают «неотъемлемое право жить без печати самоубийства». Он добавляет: «Исследования показывают, что у переживших самоубийство близкого повышается заболеваемость и смертность в течение года после смерти любимого человека по сравнению с людьми аналогичного возраста, не испытавшими этой потери». Хотя смерть любого человека опустошительна, тем не менее, скорбящие могут найти утешение, что такова была Божья воля, или принять неизбежную реальность о конечности жизни. Насколько же более травмирующей для близких должна быть смерть вследствие суицида. В чем же тогда близким найти утешение? Самоубийство является самой жестокой смертью для тех, кто остается в живых.

Те, кто окружает близких суицидента, в согласии с традицией, считают, что самоубийством совершен «непростительный грех»: нарушено общечеловеческое табу, на которое, кроме того, наложен и религиозный запрет. Можно услышать, как с набожностью и благочестием произносится: «Суицид является убийством человека. Это нарушение шестой заповеди и наихудшее из всех преступлений». Очень часто окружающие могут считать семью или друзей самоубийцы частично или полностью ответственными за этот грех. Из-за этого отношения у родственников и друзей умершего возникает невыносимое чувство вины. Для овдовевшего супруга так и остается тайной, не породил ли у жены желания умереть какой-нибудь его недобрый поступок. Родителям кажется, что они обманули ожидания ребенка, и они обвиняют себя за невнимание. А дети могут прийти к выводу, что у них нарушена «психологическая наследственность» и что в них заложено семя, уничтожившее мать или отца. Для большинства близких, чьи родственники совершили суицид, характерен донимающий их вопрос: «Что я сделал не так?»

Процесс горя

Помочь семье самоубийцы можно так же, как и любому человеку, переживающему потерю и горе. Эрих Линдеманн отмечает: «Работа со скорбящими направлена на освобождение от связи с умершим, реадаптацию к окружающей реальности, в которой он отсутствует, и формирование новых взаимоотношений».

Но, утешая скорбящих, следует помнить об особом виде смерти, каким является самоубийство. Среди нас живет много оставшихся в живых жертв. Обычно родственники несут бремя социального «клейма» и реагируют еще большим горем из-за обвинений общества и ответственности, возлагаемой другими членами семьи. Родители, братья и сестры зачастую остро переживают это. Боль из-за ужасной потери испытывают и более дальние родственники после смерти внука, двоюродного брата, сестры или другого близкого человека. Причем их переживания не зависят от степени родства. Друзья погибшего могут страдать от сильных эмоциональных переживаний, связанных с самоубийством товарища. Консультантов и психотерапевтов могут считать «выжившими жертвами» или рассматривать как «некомпетентных» в своей специальности, если суицид совершает их клиент. Соученики, коллеги или верующие одного прихода бывают деморализованы тем, что их близкий отнял у себя жизнь. Внезапность потери при самоубийстве затрудняет психотерапевтическую коррекцию эмоциональных переживаний. А его преднамеренность и целенаправленность усиливают вовлеченность в кризисную ситуацию оставшихся в живых.