Юнг Густав - «Дух Меркурий»

Еще один аспект противоречивой двойственности Меркурия проявляется в его описании как <���старца> (senех) [130] - и как <���отрока> (puer) [131] . Археологически засвидетельствованный старческий облик Гермеса непосредственно сближает его с Сатурном, и в алхимии эта взаимосвязь играет очень важную роль [132] . Меркурий, действительно, состоит из самых крайних противоположностей; с одной стороны, он, безусловно, родствен Божеству, с другой же — его можно найти в сточных канавах, среди нечистот. Розин (арабизированный Зосима) называет его даже [133] . В <���Бундахишне> зад Гаротмана сравнивается с <���разверстой в земле преисподней> [134] .

Несмотря на очевидную двойственность Меркурия, в текстах подчеркивается также его единство, особенно в форме Камня. Он <���Один во всем мире> [135] . В большинстве случаев это единство оказывается в то же время тройственностью: аналогия с Троицей несомненна, однако представление о тройственном характере Меркурия не выводится из христианского догмата, а восходит к более ранним временам. Триады встречаются нам уже в трактате Зосимы ???? ?????? (Об искусстве) [136] . Марциал называет Меркурия (всеединственным и триждыединым) [137] . В аркадской Монакрии почитался трехглавый Гермес; был и галльский Mercurius tricephalus [138] . Этот галльский бог считался также психопомпом. Тройственность вообще свойственна божествам преисподней: вспомним, например, трехтелого (????? — ?????) Тифона, трехтелую и трехликую (???????????) Гекату [139] , или змеевидных ???????????? (<���предков>) - по Цицерону [140] , то были три сына Зевса–басилевса, <���древнейшего царя> (rex antiquissimus) [141] . Они назывались <���первопредками> и почитались божествами ветра [142] ; та же, по–видимому, логика заставляет индейцев хопи верить, что (хтонические) змеи — это в то же время и предвещающие дождь молнии небесные. Кунрат называет Меркурия (триединым) [143] и (Tepнарием, т. е. тройкой) [144] . Милиус изображает его в облике трехглавого змея [145] . В говорится, что он - <���триединая, универсальная сущность>, называемая Иеговой [146] . Он божествен и в то же время человечен [147] .

Все это указывает на то, что Меркурий соответствует не одному только Христу, но триединому Божеству вообще. В он именуется , что объясняется следующим образом: <���Ибо он [Меркурий] есть Альфа и Омега, вездесущий. Философы украсили [его] именем Azoth, от латинян взяв А и ?, от греков ? и ?, от евреев алеф и тау, составив в итоге имя:

z

A {?} Azoth> [148] .

?

Кажется, яснее и не выразишь этот параллелизм (Между Троицей и Меркурием.). Столь же недвусмысленно анонимный комментатор проводит параллель с Христом–Логосом. Все вещи проистекают от [149] , от <���ставшего плотию> Слова Творенья, иоаннова Логоса, без которого <���ничто не начало быть, что начало быть>. Комментатор говорит следующее: <���Таким образом, Слово возрождения незримо присутствует во всем, но это не проявляется в телах элементарных и плотных, если не вернуть их к сущности пятой, иначе говоря, к природе небесной и астральной. Итак, Слово сие есть семя обетования, или небо философов, несчетных звезд светочами лучезарнейшее> [150] . Меркурий есть миром ставший Логос. Приведенное описание может свидетельствовать о его сущностном тождестве с коллективным бессознательным, ибо звездное небо, как я уже пытался показать в своей работе [151] , есть, очевидно, визуализация своеобразной природы бессознательного. Поскольку Меркурий очень часто называется , то его <���сыновство> как таковое не ставится под вопрос [152] . Значит, он все равно что брат Христу и второй сын Божий, хотя по времени–то должен считаться старшим и потому первородным. Эта идея восходит к воззрениям евхитов, о которых сообщает Михаил Пселл (1050 г.) [153] . Евхиты считали первым сыном Божьим Сатанаила [154] , Христа же — только вторым [155] . Вместе с тем Меркурий не просто соперник или двойник Христа (поскольку он <���сын>), но и двойник Троицы в целом — поскольку он мыслится как некая хтоническая троица. С этой точки зрения он предстает одной из половин христианского Бога. Половина, конечно, — темная, хтоническая, но вовсе не зло как таковое, поскольку Меркурий зовется <���добрым и злым>, <���системой высших сил в нижних пределах>. Он наводит на мысль о той двойственной фигуре, что маячит за спинами Христа и дьявола: о загадочном Люцифере, чья <���светоносность> так или иначе присуща им обоим. В <���Откровении> 22, 16 Иисус говорит о себе: .