Юнг Густав - «Дух Меркурий»

Этого темного Меркурия следует рассматривать как начальное состояние nigredo, причем первоначально преобладающее низшее должно пониматься как символ высшего, а высшее — низшего: (<���Начало с концом смыкаются кольцом> - приблизительный перевод немецкой пословицы.). Это уробор, ?? ?? ??? (Единое и Все), соединение противоположностей, осуществляемое в ходе процесса, о котором Пенот говорит следующее:

<���Меркурий порожден природой как сын природы и плод стихии текучей. Но подобно тому как Сын Человеческий порождается философом и сотворяется плодом Девы, так и он [Меркурий] должен быть возвышен над землей и от всего земного очищен, и тогда он всецело возносится в воздух и духом становится. Так исполняется слово философа: «он восходит от земли к небу и принимает силу Верха и Низа, и сбрасывает нечистую земную природу, и облекается природой небесной»> [222] .

Поскольку Пенот ссылается здесь на , необходимо отметить, что в одном существенном пункте он отклоняется от духа <���Скрижали>. Восхождение Меркурия в его изображении полностью соответствует христианской идее превращения гилического человека в пневматического. В <���Скрижали> же говорится: <���Он восходит от земли к небу и снова спускается к земле, и воспринимает в себя силу Верхами Низа> [223] . И далее: <���Сила его совершенна, когда обращена к земле>. Так что здесь речь не идет об одностороннем восхождении на небо: в противоположность христианскому Спасителю, спускающемуся сверху вниз и оттуда снова возвращающемуся наверх, filius macrocosmi начинает свое поприще внизу, поднимается вверх, затем возвращается, объединив силы Верха и Низа, обратно на землю. Итак, он движется в обратном направлении, являя тем самым природу, которая противоположна природе Христа и гностических спасителей, — хотя, с другой стороны, выказывает определенную близость идее <���третьего сыновства> Василида. Меркурий обладает круглой природой уробора, поэтому символом его служит <���простой круг> (circulus simplex), причем Меркурий — одновременно и средоточие круга (punctum medii) [224] . Вот почему он может сказать о себе: (Я един, и многие во мне) [225] . В том же трактате говорится, что centrum circuli [центром круга] в человеке является земля, и называется это средоточие <���солью>, о которой упоминал Христос [226] (<���Вы — соль земли>).

По общему мнению алхимиков, Меркурий — arcanum [227] , prima materia [228] , <���отец всех металлов> [229] , предначальный хаос, райская земля, <���материя, над которой природа немного потрудилась, однако оставила несовершенной> [230] . Но он — и ultima materia, конечная цель своего собственного превращения, Камень [231] , тинктура, философское золото, карбункул, homo philosophicus, второй Адам, analogia Christi, царь, светоч светочей (свет светов), deus terrestris, даже само Божество или его полноценное соответствие. Здесь мне нет нужды вдаваться в дальнейшие подробности, поскольку синонимы и значения Камня уже обсуждались мной в другом месте.

Но Меркурий — не только низкое начало (первоматерия) и высочайшая цель (Камень); он и расположенный в промежутке процесс и, сверх того, средство его осуществления. Он <���начало, середина и конец Деяния> [232] . Вот почему он называется mediator [233] , servator и salvator. Он mediator, как и Гермес. Как и , он - (хранитель мира, миродержец). С одной стороны, он (целитель всех несовершенных тел) [234] , с другой - (образ воплощения Христова) [235] , (единородный) и (единосущный, ?????????, родителю Гермафродиту) [236] ; вообще он во всех отношениях представляет собой в макрокосме (природе) то, чем в mundus rationalis божественного откровения является Христос. Но, как показывают слова <���свет мой превосходит всякий (иной) свет> [237] , притязания Меркурия идут еще дальше, потому и наделили его алхимики качествами Троицы [238] - чтобы не оставить никаких сомнений относительно его полного соответствия Богу. Как известно, дантов Сатана — трикефал, т. е. тройственность в единстве. Он соответствует Богу, но как противоположность. Совсем иной точки зрения на Меркурия придерживались алхимики: они видели в нем божественную эманацию или творение, гармоничные самой сущности Бога, Собственно, тот факт, что они неизменно подчеркивали его способность к самопорождению, самопревращению, самоуничтожению и совокуплению с самим собой, противоречит точке зрения на Меркурия как на существо тварное. Поэтому совершенно логично, что Парацельс и Дорн выдвигают идею о том, что первоматерия есть нечто несотворенное (), т. е. совечный Богу принцип. Это отрицание creatio ex nihilo подкрепляется тем фактом, что когда Бог приступил к творению (Быт. 1), уже имелась tehom — тот самый материнский мир Тиамат, чей сын предстает; перед нами в облике Меркурия [239] .