Эрнест Джонс - Жизнь и творения Зигмунда Фрейда

Кроме того, учебные заведения в этом маленьком, отдаленном и умирающем городке не вселяли большой надежды на исполнение предсказания старухи-крестьянки по поводу великого будущего Зигмунда. У Якоба были все основания считать, что для него и его семьи во Фрайберге нет никаких перспектив. Вот почему в 1859 году, когда Фрейду исполнилось всего три года, был продолжен древний путь этой семьи, а ему самому предстояло продолжить сей путь почти 80 лет спустя.

Дорога в Лейпциг, где семье предстояло жить в течение года, прежде чем она переехала в Вену, шла через Бреслау; из окна поезда Фрейд впервые увидел газовые факелы, вызвавшие у него мысли о душах грешников, горящих в аду! С этого путешествия также берет начало его фобия езды на поезде, от которой он сильно страдал почти 12 лет (1887–1899), пока не смог развеять ее с помощью анализа. Оказалось, что фобия была связана с потерей дома (и в конечном счете груди своей матери) — паникой голода, которая, в свою очередь, несомненно, являлась реакцией на некоторую инфантильную жадность. Следы этой фобии остались у него в более поздние годы в форме несколько чрезмерного беспокойства как бы не опоздать на поезд.

Спустя год, во время путешествия из Лейпцига в Вену, Фрейд случайно увидел свою мать обнаженной: вызвавший страх случай, о котором он через 40 лет рассказал своему другу Вильгельму Флиссу — правда, на латинском языке! Довольно любопытно, что он датирует собственный возраст во время этого события двумя — двумя с половиной годами, тогда как на самом деле ему было тогда четыре года. Следует предположить, что воспоминания о двух таких переживаниях наложились друг на друга.

Эммануил со своей женой, двумя детьми и братом Филиппом переехал в Англию, в Манчестер. Здесь весьма пригодились его знания в области ткацкого дела. Зигмунд завидовал брату. Может быть, именно поэтому Англия на всю жизнь осталась для него самой притягательной страной.

Согласно Фрейду, основные черты характера закладываются в возрасте до трех лет, более поздние события могут внести коррективы, но не изменить их. Именно в этом возрасте его увезли из счастливого дома его детства.

Обозревая теперь этот период в целом, мы видим, сколь мало знаем о нем, чтобы осознать его важное влияние на последующее развитие Фрейда.

Он предстает перед нами нормальным здоровым ребенком, и мы можем отметить лишь те немногие характерные черты, что отличают обстоятельства его жизни от обстоятельств жизни других нормальных детей. Их немного, но они важны.

Он был самым старшим ребенком в семье, по крайней мере в семье его матери, и поэтому в течение некоторого времени являлся центром того, что может быть названо внутренней жизнью семьи. Факт, важный сам по себе, потому что именно старшие дети отличаются в лучшую или худшую сторону от всех остальных детей. Подобное положение в семье может наполнить ребенка особым чувством значимости и ответственности, и оно же может вселить в него чувство неполноценности — ощущение себя до появления другого ребенка самым слабым и беззащитным членом своего маленького сообщества. Нет сомнения в том, что с Фрейдом произошло первое: ответственность за всех родственников и друзей стала основной чертой его характера. Столь благоприятный поворот был, безусловно, обеспечен любовью и даже, можно сказать, обожанием Фрейда со стороны матери. Его уверенность в себе достигла небывалых высот.

Вместе с тем его самоуверенность нельзя считать целиком заслугой его матери. Ее приходилось постоянно подкреплять. Хотя Фрейд был какое-то время единственным ребенком, существовал еще племянник Йон, которому по справедливости принадлежало второе место, но который, в силу парадоксальной ситуации, был старше и сильнее. Чтобы сохранять свое первенство и соперничать с ним, Фрейду требовалось много сил. Более сложные проблемы возникли, когда его осенило, что существует некто, кто матери ближе, чем он сам. Ему было менее двух лет, когда обнаружились признаки скорого появления на свет другого ребенка, и немногим больше двух лет, когда это повторилось во второй раз. Ревность к очередному «захватчику» и гнев к кому-то, кто соблазнил его мать на столь вероломный поступок, были неизбежны. Отбрасывая в сторону свое знание обстоятельств ночной жизни в доме, он отверг невыносимую для себя мысль о том, что нечестивцем мог быть любимый и совершенный отец. Чтобы сохранить к нему любовь, он заменил его своим сводным братом Филиппом, на которого, кроме прочего, у него была злость за то, что он отнял у него няню. Все это казалось ему более вероятным и явно менее неприятным.