Эрнест Джонс: Жизнь и творения Зигмунда Фрейда

Данное переживание имело, по всей видимости, продолжительный эффект, так как Фрейд никогда не любил эту сестру. Но он явно смирился с подобными событиями, и следующее в их ряду вызвало к жизни нежную сторону его натуры; Роза стала его любимой сестрой вместе с Адольфиной (Дольфи), его второй любимой сестрой.

Как мы видим, в глазах ребенка не было неестественным соединить Якоба с няней — две запрещающие власти. Затем шел Эммануил со своей женой, и оставались еще Филипп с Амалией, которые были одного возраста. Все это казалось ему очень стройным и логичным, однако один неудобный факт — что Якоб, а не Филипп спал в одной постели с Амалией, по-прежнему оставался. Все это было очень загадочным.

То, что мы назвали логическим разделением на пары, имело и более глубинную мотивацию. Отодвигая своего отца на второй план, он освобождал его от ответственности за соперничество в отношении матери и за зло в создании нежеланных детей. Есть все основания полагать, что сознательное отношение Фрейда к отцу всегда было отношением любви, восхищения и уважения, несмотря на то что он представлял собой власть и запрет. Любой враждебный компонент по отношению к отцу полностью переносился на фигуры Филиппа и Иона. Поэтому для Фрейда было сильным шоком, когда 40 лет спустя он обнаружил свой собственный эдипов комплекс и ему пришлось признаться себе в том, что его бессознательное выбрало совершенно отличное отношение к отцу, нежели его сознание. Не случайным является и тот факт, что это осознание пришло к нему только год или два спустя после смерти отца.

Прослеживая, насколько возможно, генезис необычных открытий Фрейда, мы полагаем справедливым считать, что самое великое из его открытий — а именно универсальность эдипова комплекса — было потенциально облегчено необычным окружением близких ему людей в семье, тем толчком, который оно дало его любопытству, а также представившейся ему возможностью полного вытеснения этого комплекса.

Фрейд никогда не упоминал в своих работах жену Эммануила. Однако Полина, его племянница, имела некоторое эмоциональное значение. Любовная привязанность к ней проявляется в одном из его покрывающих воспоминаний, вытеснившем бессознательную фантазию о том, что они вдвоем с Ионом ее насилуют. Фрейд сам рассказывал, как вместе с племянником подвергал жестокому обращению эту девочку, и можно предположить, что такое обращение включало в себя некий явно либо неявно выраженный эротический компонент. «Охота вдвоем» служит первым признаком того, что сексуальная конституция Фрейда была, в конце концов, не исключительно мужской; «охотиться парами» — значит делить собственное удовольствие с кем-либо другим того же пола.

Фрайберг был маленьким, тихим городком на юго-востоке Моравии, недалеко от границы с Силезией и в 150 милях к северо-востоку от Вены. Над городом возвышалась островерхая, высотой в 200 футов, церковь святой Марии, которая славилась по всей провинции лучшим колокольным звоном. Население этого городка, насчитывавшего ко времени рождения Фрейда около пяти тысяч жителей, почти полностью состояло из римских католиков, лишь 2% населения составляли протестанты и столько же — евреи. Ребенок вскоре заметил, что его семья не принадлежала к большинству и никогда не посещала церковь, так что колокола вызванивали не братскую любовь, а враждебность к небольшому кругу неверующих.

Для человека, ответственного за благосостояние этой маленькой семьи, времена наступали более чем тревожные. Якоб Фрейд был торговцем шерстью, а в течение последних 20 лет текстильная мануфактура — основной источник дохода в городке — приходила в упадок. Как и повсюду в Центральной Европе, внедрение машин серьезно угрожало ручному труду. В 40-х годах новая железная дорога прошла мимо Фрайберга, расстроив тем самым торговлю и приведя к значительной безработице. Инфляция, последовавшая за Реставрацией 1851 года, усугубила нищету города, и к 1859 году, за год до австро-итальянской войны, город пришел уже в значительный упадок.

Все это непосредственно затронуло бизнес Якоба. Кроме того, появились и еще более зловещие предзнаменования, усиливавшие его тревогу. Одним из последствий революции 1848–1849 годов было становление чешского национализма как влиятельной силы в австрийской политике и разжигание вследствие этого ненависти чехов к немецким австрийцам, из которых в основном состоял правящий класс в Богемии и Моравии. В итоге экономический упадок в сочетании с поднимающимся национализмом обернулся против «козлов отпущения» — евреев, являвшихся «немцами» по языку и образованию; и действительно, революция в Праге началась с восстаний чехов против еврейского господства в текстильной промышленности. Отголоски этого восстания докатились и до маленького Фрайберга. Никаких реальных действий против еврейского населения пока не было предпринято, но обстоятельства свидетельствовали о приближающейся «грозе».