Виктор Аллахвердов - Методологическое путешествие по океану бессознательного к таинственному острову сознания

В 1956 г. блистательный Дж. Миллер опубликовал статью о магическом числе семь, отметив удивительную роль этого числа в разнообразных процессах переработки информации. [140] Миллер Дж. Магическое число семь (плюс или минус два): о некоторых пределах нашей способности перерабатывать информацию. // Инженерная психология. М., 1964, с.192-225. Впрочем, о загадочной семерке было известно давно, о ней уже писали В. Вундт и другие пионеры экспериментальной психологии. Само это число называлось разными авторами по-разному: объёмом внимания, объёмом сознания, объёмом непосредственного восприятия и т.д. Когда мы воспринимаем отдельные элементы изолированно, замечает Вундт, мы не можем ясно различать и сохранять в памяти более семи элементов. И эта граница, по Вундту, справедлива для слуха, зрения и осязания. Не случайно, полагает Вундт, буквы алфавита для слепых, созданного Л. Брайлем, содержат всего 6 точек: если бы было использовано больше точек, слепые не могли бы быстро и уверенно различать буквы этого алфавита. Хотя, добавляет Вундт, в поле сознания может поступать гораздо большее число элементов, если эти элементы поступают не изолированно.

Г. Эббингауз экспериментально обнаруживает, что он сам может с первого предъявления безошибочно запомнить не более семи цифр, слогов или названий предметов. (Дж. Миллер обобщил множество данных: у разных испытуемых в зависимости от сложности элементов это число колеблется от 5 до 9). Память как бы обладает ограниченной ёмкостью, позволяющей вмещать не весь предъявляемый для запоминания материал, а лишь малую его толику. Найденный предельный объём запоминаемого получил название объёма кратковременной памяти (КП) . Гипотеза о предельном значении объема КП является обобщением многовековых наблюдений и накопленных с конца XIX в. экспериментальных данных. «Эти эксперименты, – пишет Р. Солсо, – проводились на протяжении всего этого (двадцатого - В.А.) века с применением самых разных мелких предметов, включая бобы, бессмысленные слоги, числа, слова и буквы, но результат был неизменен». [141] Солсо Р.Когнитивная психология. М., 1996, с.179. Все они показывают, что после однократного (кратковременного) предъявленияряда знаков испытуемый способен воспроизводить семь или около того знаков .

Почему же наше сознание столь немощно? Было высказано естественное предположение: ограничение на объем КП вызвано тем, что так устроен мозг. Подобные "теории" хороши, прежде всего, тем, что одно неизвестное объясняют другим неизвестным. Е.А. Климов остроумно замечает: психолог считает дело объяснения сделанным, когда ссылается на «то, что он сам уже мало понимает, полагая, что зато понимают другие, а именно физиологи». [142] Климов Е.А. Общая психология. М., 1999, с.160. Эти теории замечательны также тем, что нечто подобное можно сказать о чем угодно. Как пишет Р.М. Фрумкина, «обращение к данным физиологии, т.е. к чему-то материальному, регистрируемому, порождает иллюзию объяснения». [143] Фрумкина Р.М. Психолингвистика. М., 2001, с.35. Когда, например, в концентрации внимания видят "очаг оптимального возбуждения", то разве этим хоть что-нибудь объясняется? Правда, таким способом можно ответить на любой вопрос, не боясь никаких опровержений. Почему, например, объём внимания равен семи знакам? А потому, что таково оптимальное возбуждение очага. Разумеется, этот ответ ничем не обосновывается, а опирается на те же самые измерения объёма внимания, которые призван объяснить. Однако если в силлогизме верны и посылка, и следствие, то этого ещё недостаточно, чтобы считать, будто следствие вытекает из посылки. Так ошибаются дети, когда, например, объясняют, что Луна не падает на Землю, потому что ночью темно.

Замечательный исследователь А.Н. Лебедев выводит число семь из природы волновых колебаний электрической активности мозга. Однако как установить, что именно волновая природа определяет процессы, происходящие в сознании? В лучшем случае можно установить какие-либо связи физиологических параметров с психологическими, но нет никакой понятной гипотезы о причинах, приводящих к возникновению этих связей. Работа мозга описывается в химических, физических и физиологических терминах, а влияние этой работы на осознаваемое содержание всегда является лишь более-менее правдоподобнойинтерпретацией. Почему в ограничениях, наложенных на сознание, следует видеть ограничения, наложенные на мозг? Ведь мозг – и это хорошо экспериментально изучено – воспринимает и перерабатывает существенно больше информации, чем мы осознаем. Не удивительно, что физиологическое обоснование ограниченности объёма КП сразу сталкивается и с логическими, и с эмпирическими затруднениями.