Виктор Аллахвердов - Методологическое путешествие по океану бессознательного к таинственному острову сознания

Я всегда с восторгом и упоением читал Платона (но не его приводящие в уныние «Законы» и «Государство»), именно Платон ввёл меня в круг важных проблем, о которых я просто раньше не задумывался. Общему видению философской проблематики я, наверное, более всего обязан Б. Расселу. Без его «Истории западной философии» я бы, кстати, никогда не рискнул столь вольно и субъективно реконструировать историю психологии. [39] Аллахвердов В.М. Сознание как парадокс, с.120-252. Философию математики открыли для меня «Доказательства и опровержения» И. Лакатоса, лекции по космологии, прослушанные мной в блистательном исполнении Р.И. Пименова, а позднее и работы В.Я. Перминова. Ироничного Д. Юма я прочел, уже будучи знакомым с его идеями по многочисленным пересказам. Однако ни один пересказ не смог передать ту детективную занимательность, которой насыщены его книги. А вот любимого мной И. Канта иногда мне всё-таки тяжко читать, хотя его идеи вдохновляли меня едва ли не больше всего. Уж слишком, на мой взгляд, этого мудрого философа тянуло к избыточному педантизму в рассуждениях.

Всех повлиявших на меня философов даже не перечислить. Я полагаю, что любая выбранная психологом позиция должна найти способ непротиворечивой интерпретации других философских школ и вобрать её в себя, ибо любая серьёзная концепция содержит в себе важное логическое или психологическое оправдание. Я уверен, что даже системы, которые мне совсем не нравятся – такие, как, например, феноменология и методологический анархизм, – содержат в своих построениях разумное начало, которое должно быть выявлено и включено в наличную систему знаний. Тем не менее, к сожалению или к счастью, есть несколько признанных великими авторов, которые всегда настолько раздражали меня, что я практически не мог их читать. Более того, никогда даже не читаю те книги, в которых на этих авторов часто ссылаются, так как заранее знаю, что никакой интеллектуальной радости я в итоге всё равно не получу. Речь, прежде всего, идёт об Аристотеле и Гегеле.

Гегеля воспринимаю просто со священным трепетом. «Феноменологию духа» даже не смог дочитать, возомнив – наверное, самонадеянно, – что нашел в ней множество логических ошибок. В итоге нескольких неудачных попыток разобраться в построениях короля диалектики у меня сложилось впечатление, что Гегель довёл свои построения до такого всеобъемлющего логического конца, что они полностью лишились логического начала. Учитывая высокий ранг этого философа в мировой истории, я стал уже подумывать о каких-то собственных защитах, связанных с его текстами. Но затем обратил внимание на ту оценку, которую дают этому любителю мудрости самые ценимые мной авторы. Б. Рассел заявил, что почти всё учение Гегеля не только ложно, но и требовало от его автора значительного невежества. [40] Рассел Б. История западной философии, М.,1993, т.2, с.245, 250. У. Джеймс признался, что Гегель писал до того отвратительно, что он отказывается его понимать. [41] Джеймс У. Введение в философию. М., 2000, с.62. Вл. Соловьев писал: «Логика Гегеля, при всей глубокой формальной истинности частных своих дедукций и переходов, в целом лишена всякого реального значения, всякого действительного содержания, есть мышление, в котором ничего не мыслится». [42] Соловьёв В.С. Соч. т.2, М., 1988, с.216. К. Поппер идет ещё дальше, полагая Гегеля наглым мошенником, стремившимся лишь обмануть и сознательно запутать своих читателей, а его учение – откровенной клоунадой и блефом. Поппер уверен, что слава Гегеля была сотворена людьми, которые вместо трудоемкого пути науки избрали быстрое и не отягощенное знанием ˝посвящение˝ в якобы не доступные простым смертным секреты этого мира. [43] Поппер К. Открытое общество и его враги. М., 1992, т.2, с.36-45.

Наверное, работы Гегеля не были лишены замысла, его загадочная терминология даже стала событием в истории культуры. Но он не обладал мудростью Сократа и самоуверенно считал, что постиг окончательную Истину, чем отличался от всех остальных смертных, для которых Истина, как он сам утверждал, – это всегда лишь процесс. Задумайтесь: а что, собственно, мог сделать амбициозный и не слишком одаренный мыслитель, получивший из рук прусского монарха, разбирающегося в философии строго в соответствии со своей должностью, титул самого лучшего философа? Ну, во-первых, прославлять прусскую монархию как вершину достижений мирового духа, а, во-вторых, писать настолько глубокомысленно и непонятно, чтобы никто не догадался, что сам философский король – голый. Но ведь именно это Гегель и делал! У него просто не было иного выхода. Самую убийственную оценку Гегелю дал А. Шопенгауэр, знавший его лично: «Гегель, назначенный властями сверху в качестве Великого философа, был глупый, скучный, противный, безграмотный шарлатан, который достиг вершин наглости в преподнесении безумнейшей мистифицирующей чепухи». [44] Шопенгауэр А. Мир как воля и представление. Минск, 1998, с.64.