Дэниел Амен - Измените мозг - изменится и жизнь!

Проблемы с памятью долго время считались классическим симптомом дисфункции височных долей. Амнезия, наступающая вследствие травмы головы, часто обусловлена травмой внутренних тканей височных долей. Серьезные проблемы с памятью могут возникать в результате перенесенных инфекционных Заболеваний. Хэрриет оказалась чрезвычайно изящной 83-летней дамой, которая пятнадцать лет назад перенесла энцефалит и лишилась памяти. Правда, она хорошо помнила события, которые происходили до ее болезни. Что же касается того, что было после, от этого в памяти Хэрриет хранились только разрозненные фрагменты воспоминаний. Через час после обеда она чувствовала себя вполне сытой, но не могла вспомнить, ела она или нет. Хэрриет сказала мне: «Я завещала свой мозг медицинскому факультету, в надежде, что мои проблемы могут кому-то помочь. Но я не думаю, что они смогут использовать мой мозг. Разве что отдадут его студентам, которые его препарируют. Кроме того, мне хотелось бы знать, в чем состоит моя проблема. И непременно это записать. Из того, что вы мне скажете, я ничего не запомню». Сканирование Хэрриет выявило крупные области поражения в обеих височных долях, и особенно слева. Казалось, вирус буквально выел часть ее мозга.

Заболевание Альцгеймера, разрушительная прогрессирующая форма старческого слабоумия, является одной из главных проблем с памятью у пожилых людей. К сожалению, у многих это заболевание крадет годы заслуженного отдыха, а их близких доводит до физического, эмоционального и финансового истощения. Действенным диагностическим методом в таких случаях оказывается SPECT. Прежде чем медикам стали доступны методы функциональной диагностики, единственным достоверным способом поставить этот диагноз было вскрытие. Сканирование SPECT показывает типичное для болезни Альцгеймера снижение перфузии в обеих височных долях и снижение активности в теменных долях. Иногда такая картина возникает за три-шесть лет до появления симптомов. Некоторые новые препараты для лечения этого заболевания, похоже, могут приостанавливать его развитие. В ходе сканирования мы наблюдали, что благодаря их действию улучшается перфузия в тех частях мозга, которые отвечают за память и мышление, в том числе и в височных долях. На иллюстрациях представлен мозг больного синдромом Альцгеймера, который стал забывчивым, часто не мог найти дорогу, когда выходил из дома, стал забывать элементарные вещи, например разучился самостоятельно одеваться и стал проявлять все больше агрессии по отношению к собственной жене.

Трехмерное изображение нижней поверхности. Обратите внимание на выражений сниженную активность в обеих височных долях (см. стрелки).

Трехмерное изображение поверхности, вид сверху. Обратите внимание на выраженно сниженную активность в теменных долях (см. стрелки).

Трехмерное изображение нижней поверхности. Обратите внимание на выраженно сниженную активность в височных долях (см. стрелки).

Говорят, что «спазмами височных долей» страдал Федор Иванович Достоевский. Он считал свою болезнь «святым переживанием». Один из его биографов, Рене Фюлеп-Миллер, цитирует высказывание Достоевского, что эпилепсия «вызывает во мне чувства, о которых я доселе не подозревал, сообщая мне ощущения блаженства, изобилия и вечности». В своем романе «Идиот» Достоевский пишет: «Он задумался между прочим о том, что в эпилептическом состоянии его была одна степень почти пред самым припадком (если только припадок приходил наяву), когда вдруг, среди грусти, душевного мрака, давления, мгновениями как бы воспламенялся его мозг, и с необыкновенным порывом напрягались разом все жизненные силы его. Ощущение жизни, самосознания почти удесятерялось в эти мгновения, продолжавшиеся как молния. Ум, сердце озарялись необыкновенным светом; все волнения, все сомнения его, все беспокойства как бы умиротворялись разом, разрешались в какое-то высшее спокойствие, полное ясной, гармоничной радости и надежды, полное разума и окончательной причины. Но эти моменты, эти проблески были еще только предчувствием той окончательной секунды (никогда не более секунды), с которой начинался настоящий припадок. Эта секунда была, конечно, невыносима. Раздумывая об этом мгновении впоследствии, уже в здоровом состоянии, он часто говорил сам себе, что ведь все эти молнии и проблески высшего самоощущения и самосознания, а стало быть и „высшего бытия“, не что иное как болезнь, как нарушение нормального состояния, а если так, то это вовсе не высшее бытие, а, напротив, должно быть причислено к самому низшему. И однако же, он все-таки дошел наконец до чрезвычайно парадоксального вывода: „что же в том, что это болезнь?“, решил он наконец, „какое до того дело, что это напряжение ненормальное, если самый результат, если минута ощущения, припоминаемая и рассматриваемая уже в здоровом состоянии, оказывается в высшей степени гармонией, красотой, дает неслыханное и негаданное дотоле чувство полноты, меры, примирения и встревоженного молитвенного слития с самым высшим синтезом жизни?“».