Владимир Жельвис - Наблюдая за русскими. Скрытые правила поведения

Надо признать, что в наших условиях взятка порой играет чуть ли не положительную роль. Чтобы чего-то добиться от властей предержащих, порой приходится тратить уйму времени и нервов, собирать кучу документов, справок и свидетельств. А тут сунул определённую сумму, и вам тут же сделают то, что нужно.

Для справки: считается, что теневой бизнес занимает примерно треть от всех доходов нашего государства. А возможно, и много больше. Следует помнить, что мелкий чиновник-взяточник чаще всего сам даёт взятку более крупному, тот, в свою очередь, несёт в клювике что-то своему начальнику и так далее до… страшно сказать, до какого уровня.

Гендиректор Transparency International по России Елена Панфилова отмечает:

«Создаётся впечатление, что у нас есть пределы борьбы с коррупцией. Даже те люди, которые по долгу службы хотят вести расследование, упираются в тупик „неприкасаемых“».

Так что, когда мы видим, как у чиновников при слове «коррупция» кипит разум возмущённый, мы должны знать, что перед нами нечто вроде акции «пчёлы против мёда». Или «борьба нанайских мальчиков», когда один человек изображает ожесточённо борющихся мальчишек.

Вы знаете, почему так не повезло городку Будённовску, приобретшему печальную известность из-за кровавого теракта 1995 года? Руководитель чеченских боевиков Шамиль Басаев и его банда хотели устроить кровавую баню в Москве: шуму было бы ещё больше. Но до Москвы грузовик с бандитами, набитый всеми видами вооружения, не доехал. Почему? Денег на взятки милицейским постам по дороге не хватило. Недооценили боевики жадность милиционеров, готовых за деньги продать душу дьяволу. Вот и пришлось им довольствоваться «только» сотнями убитых и раненых жителей Будённовска и опозорить неумелую работу нашего ОМОНа.

А ведь история знает случаи, когда коррупцию удалось победить. Самый яркий — Сингапур. Надо знать, что в Древнем Китае взяточничество возводилось в ранг особого ритуала, там без «подарка» делать что-либо было просто не принято практически официально. Вот и Сингапур в этом смысле ничем не отличался от остальной части Поднебесной.

Но сегодня коррупции там, можно сказать, нет. Чиновники не «берут», суды работают честно, откаты тоже отсутствуют. Как это им удалось? Говорят, за счёт огромных зарплат чиновникам, которые теперь боятся потерять место. И при этом ни казённой машины, ни государственной дачи у чиновников нет: раз такие деньги получаешь, давай трать собственные денежки.

Поможет это нам? Я что-то сомневаюсь. Мне кажется, что вороватый русский чиновник будет воровать независимо ни от чего, это у него уже в крови.

Но вот в Сингапуре доходы чиновников проверяют не как у нас, а по-серьёзному. Проверяют банковские счета не только у самого чиновника, но и у всей его семьи, всех родственников и даже друзей. Наверное, честному чиновнику это неприятно, но что делать? Раз ты обслуживаешь общество, терпи, ты обязан доказать, что безупречен. Но уж если тебя поймают на уклонении от налогов или жизни не по зарплате, то условным сроком ты не отделаешься, сядешь, и надолго.

И наконец, в Сингапуре большинство операций с деньгами осуществляется по Интернету, а в электронном формате дать взятку трудновато.

Вот бы и нам так.

Характерная черта русских — нелюбовь к громким фразам. Мы не любим хвастаться. Это наполеоновские солдаты могли сказать в минуту смертельной опасности: «Гвардия умирает, но не сдаётся!» Русский солдат в такой же ситуации скорее выкрикнет что-нибудь, не предназначенное для дамских ушей. Поэтому так фальшиво звучат утверждения, что якобы наши войска шли в штыковую атаку со словами «За Родину, за Сталина!». Они могли кричать «Ура!», они могли материться, но когда рядом с тобой убивают и ты сам готовишься кого-то убить… Какой там, к чёртовой матери, Сталин!

Или другой эпизод. Досужий журналист, первым описавший широкоизвестный подвиг двадцати восьми гвардейцев-панфиловцев, ценой жизни не пропустивших к Москве вражеские танки, приписал комиссару Клочкову фразу, которую потом буквально сотни раз повторяла советская пропаганда: «Велика Россия, а отступать некуда: позади Москва!» Тут всё враньё. По словам журналиста, все герои погибли — но кто же тогда запомнил и донёс до него сакраментальную фразу? (Правда, позже выяснилось, что и это не так, были выжившие, и не все вели себя одинаково, но это к делу не относится, мы же говорим о мифе.) Главное же — не могло у комиссара в тот момент быть ни желания, ни времени такие слова говорить. Солдаты в самом деле были героями, но вряд ли они это осознавали, а если осознавали, не могли об этом «думать» такими громкими словами.