Владислав Шейченко - Курс молодого овца, или Самозащита в уголовном суде

Глюки и искажения сознания у людей под воздействием специальных практик (молитвы, мантры, медитации), тот же хрен, только с помощью химии, и даже без всего этого по неизвестным пока науке причинам, в состояниях перевозбуждения или крайнего упадка восприимчивости, ситуационные напряги – всё это способно даже у «крепкого» рассудочника существенно изменить суть действительности «на входе». И разве можно быть уверенным, что высказанное одним будет чётко и адекватно понято другим по смыслу и содержанию? Нет. Язык богат и сопровождаем жестикуляцией и пантомимикой комментирующего свойства. А некоторые из нас или не способны в силу своего развития выражаться однозначно, склонны к изящной словесности, позволяют себе «черный» юмор, скрывают словом смысл намеренно. Из-за этого случаются и не правильное понимание, толкование и переосмысловка услышанного (прочитанного). И разве все наши действия и поступки всегда прямолинейны, рациональны и системны? Не допускают ли отдельные личности лишних, порой намеренно обманных действий, которые у постороннего наблюдателя найдут неоднозначную оценку? Да сплошь и рядом.

Потерпевший зудит, что его пытались убить, замахиваясь предметом, похожим на стилет. Данное свидетельство обвиняемый объявил домыслом: он, де, отмахивался от свирепых оводов рукой, а в той руке щуп был агрегатный. Голосовыми угрозами или иного рода намерениями – и это не опроверг терпила – размашистые действия обвиняемого не сопровождались, чтобы из этого можно было агрессивный тон выводить.

Свидетель утверждал, что обвиняемый признался ему в изнасиловании потерпевшей, и это выразилось высказыванием «всё, я шваркнул её». Понимание сказанного окажется домыслом, когда обвиняемый даст объяснение высказанному при ином значении слова «шваркнул», например, – «бросил», то есть прекратил отношения.

Заурядное явление: наше слово неверно понимается неблагодарными слушателями, слово насыщают чуждым содержанием, криво толкуют, и измышления эти как раз и находят опору в догадках домыслах, в предрасположенности услышать нечто. В повседневном общении ты можешь оставить слухаря наедине с его пониманием и мнениями. В уголовке же такая пассивность боком выйдет (и тылом войдёт). Стороннее суждение, если им могут подсечь тебя как омуля за язык, если суждение ломает смысл или в ранее сказанном имеются смысловые комбинации для «переигровки» слов на иной лад, – не пускаем такое на самотёк, не миримся с чуждым мнением. По каждому горькому свидетельству, сколь не казалось бы оно однозначным, а в особенности – по косвенному такому свидетельству, мы тщательно выясняем верность восприятия слов и действий, причины того восприятия, как это преподносят на суд сточные источники. Сами ли они толкуют или посредством голодных до травли мусоров? Твой запас прочности в Презумпции: истинные смысл и значение сказанного (сделанного) точно знает сам сказитель (деятель). Первой головой выступает знание источника, потому, как выяснить умысел «виновного» предпочтительно через него самого. И мнение даже мусоров в этих вопросах вторично.

Витя по воле блатовал и с подсидкой не унялся – дерзил мусорам, чёрный ход держал на тюряге, общак собирал и всё такое. Надоел он операм до горькой редьки, а тут и повод появился прессануіь его – на новую статью раскрутить. Словили мусора маляву от него о передаче кайфа корешам, свидетеля из сокамерников подписали, чтоб подтвердил движ такой. Стали Витеньке паять сбыт наркоты одним словом. С кем не бывает. Ну, свидетелю-то пасть закрыли, а в деле при обвинении остались его первичные показания и текст малявы – записки по «почте» тюремной. Содержание: «Привет Колян… (тоси-боси, ляси-тряси)… Лови от меня кропалик говна, поправь здоровье… С тем, жму молотки. Жизнь ворам. Калина». Мусора пропустили текстуру через почерковедческую и лексическую экспертизы. – Да, – поют эксперты, – Текст выполнен рукой Витька, выступившего автором под погонялом «Калина»; термин «кропаль» на жаргоне может использоваться в значении «немного, доза и т. д.», а «говном» иногда именуют в среде нариков «героин». Так себе экспертиза, не впечатляет по категоричности выводов. Судья, в надежде дохлой развести самого обвиняемого на базаре, вопросами Витю донимать: – Вами, Витенька, письмо данное составлено? – И чё? Мною.

– А что подразумевалось под словом «говно», которое, судя по тексту, пересылалось «Коляну»? – Ну и чё, говно и говно… – Вы что же, уважаемый, фекалии, что ли своему знакомому передавали? – И чё? Да, какашку запаял бандючком и с малявой отправил… Прикол такой… Чё, нельзя что ли? -…