Бенедикт Сарнов - По следам знакомых героев

Молчалин тотчас согласился:

Загорецкий продолжал:

Загорецкий вставил:

Молчалин подхватил, все более входя в роль:

Загорецкий прервал его, насмешливо улыбаясь:

Холмс незаметно нажал кнопку дистанционного управления, и в тот же миг они с Уотсоном очутились в своей квартире на Бейкер-стрит.

— Ну и подлец! — негодующе произнес Уотсон.

— Вы о ком? — невинно осведомился Холмс.

— Разумеется, о Загорецком!.. Нет, каков негодяй! Сам же спровоцировал Молчалина на этот разговор, а потом сам же и выговаривать ему начал!

— Как это — спровоцировал?

— Неужто вы ничего не поняли? — кипятился Уотсон. — Да ведь если бы Загорецкий не стал его подначивать, Молчалин, быть может, совсем по-иному бы о Татьяне отозвался!

— Вы, стало быть, полагаете, что он был не вполне искренен?

— Что с вами, Холмс! — возмутился Уотсон. — «Не вполне искренен». Такого простодушия от вас я, признаться, не ожидал. Да ведь это все было сплошное лицемерие! И разве можно верить Молчалину? Если вы хотели узнать, какое впечатление Татьяна на самом деле произвела на светское общество Москвы, вам надо было кого-нибудь другого послушать. Кого угодно, только не Молчалина!

— Ну нет! — возразил Холмс. — Как раз в данном случае у меня нет оснований сожалеть, что я остановил свой выбор именно на Молчалине. То, что он сейчас говорил о Татьяне, в общем-то, довольно точно совпадает с тем, что сказано по этому поводу у Пушкина.

— Не может быть! — возмутился Уотсон.

— Представьте себе… Позвольте, я напомню вам соответствующие пушкинские строки.

Взяв со стола томик «Евгения Онегина», Холмс быстро отыскал нужное место:

— Это сказано о барышнях, московских сверстницах Татьяны. А вот что Пушкин говорит о том, как реагировали на ее появление в свете московские франты, представители так называемой золотой молодежи.

Перелистнув страницу, он прочел:

— Стало быть, сперва Татьяна не произвела на них благоприятного впечатления? — сказал Уотсон.

— Во всяком случае, она не показалась им особенно привлекательной.

— Так, может быть, как раз в этом и состоит ошибка Пушкина? — обрадовался Уотсон. — Может быть, если бы она сразу поразила их своей красотой…

— Вы полагаете, что в этом случае ее последующее появление в облике знатной дамы выглядело бы более правдоподобно? — осведомился Холмс.

— Ну конечно! — с присущей ему пылкостью отозвался Уотсон.

— Что ж, это мы с вами легко можем проверить, — сказал Холмс.

— Заложив в машину другую программу?

— Зачем? — пожал плечами Холмс. — Просто вернемся снова туда же и сами расспросим Молчалина. Поскольку вы высказали предположение, что его суждения о Татьяне были спровоцированы Загорецким, на этот раз мы постараемся побеседовать с ним без лишних свидетелей. Так сказать, тет-а-тет.

И вот они снова в той же ложе. На сей раз здесь один Молчалин: Загорецкий куда-то пропал.

— Здравствуйте, любезнейший Алексей Степанович, — обратился к Молчалину Холмс. — Помнится, мы с вами как-то уже встречались. Быть может, эта мимолетная встреча и не отложилась в вашей памяти…

Молчалин возмутился: