Бенедикт Сарнов - По следам знакомых героев

Дочитав до этих слов, Уотсон изумленно воззрился на Холмса.

— Постойте, — сказал он. — Стало быть, Пушкин был согласен с Катениным?

— Как видите.

— Выходит, я был прав?!

— А почему это вас так поразило? — насмешливо спросил Холмс. — Разве вы не были с самого начала уверены в своей правоте?

— Конечно, не уверен. Ведь вы всегда умудрялись доказать мне, что я не прав. И вдруг…

— И вдруг оказалось, что вы обратили внимание на то, что Пушкин и сам считал некоторой слабостью своего романа.

— Как же так? — не мог прийти в себя Уотсон. — Сам понимал, что это слабость, и даже не попытался исправить?

— А почитайте дальше, как он это объясняет. Вы прервали чтение пушкинского предисловия к «Отрывкам из путешествия Онегина» на самом интересном месте. Согласившись с Катениным, что пропущенная глава здесь была очень нужна что без нее в романе обнаружился весьма серьезный пробел. Пушкин далее пишет… Читайте, читайте! Вот отсюда…

— «Автор сам чувствовал справедливость оного замечания, но решился выпустить эту главу по причинам, важным для него, а не для публики», — медленно прочел Уотсон. — Что же это за причины, Холмс?

Холмс молчал.

— Ваше молчание красноречивее любых слов, друг мой, — сказал Уотсон. — Тут какая-то тайна, не правда ли?

Холмс молча кивнул.

— Что же вы молчите, черт возьми!

— В двух словах тут не скажешь. Я думаю, этой теме нам придется посвятить специальное путешествие. А пока подумайте на досуге над этой загадкой. Перечитайте «Отрывки из путешествия Онегина». Может быть, вам и самому придут в голову какие-нибудь догадки и соображения на этот счет.

— Легко сказать — подумайте!

— Не скромничайте, Уотсон! Пораскиньте мозгами хорошенько и к следующей нашей встрече предложите мне по крайней мере две-три версии, объясняющие, почему Пушкин не включил эту главу в основной текст «Евгения Онегина», а ограничился тем, что опубликовал отрывки из нее.

— Ну-с, Уотсон? Что же вы надумали? — спросил Холмс.

— Вы о пропущенной главе «Евгения Онегина»?

— Именно о ней.

— Не скрою от вас, Холмс, что над вашим вопросом я ломал голову весь вчерашний день и все сегодняшнее утро.

— И к какому же выводу вы в конце концов пришли? Нашли решение задачи?

— Не одно решение, а целых два! — самодовольно объявил Уотсон.

— О, это плохо. Два в данном случае хуже, чем одно.

— Но вы же сами просили меня предложить по крайней мере две версии!

— Ладно, не будем препираться. Итак, ваш ответ: почему Пушкин исключил из текста «Евгения Онегина» уже написанную им главу?

— Как я уже имел честь вам доложить, тут возможны два предположения, — отвечал Уотсон. — Первое: Пушкин выкинул эту главу, потому что и без нее все понятно. Следовательно, она просто-напросто была ему не нужна.

— Так. А второе?

— Можно также предположить, что он решил отказаться от этой главы, потому что она тормозила действие, уводила читателя в сторону.

— Резонно, — кивнул Холмс. — Все это было бы весьма правдоподобно, если бы не одно обстоятельство, о котором вы, мой бедный друг, начисто забыли.

— Какое еще обстоятельство? — вскинулся Уотсон.

— Вы совершенно упустили из виду предисловие, которым Пушкин снабдил свои «Отрывки из путешествия Онегина».

— Ах, вот вы о чем, — махнул рукой Уотсон. — Нет, Холмс! Об этом предисловии я не забыл. Я прочел его по меньшей мере четыре раза!

— И что же?

— То-то и дело, что ничего. Читаю и ничегошеньки не понимаю. Хоть убейте! Можно подумать, что Пушкин написал это предисловие не для этого, чтобы объяснить свои намерения читателю, а напротив, чтобы как можно надежнее скрыть их от него.

— Не горячитесь, друг мой. Лучше прочтите это предисловие еще раз. Медленно, не торопясь. Впрочем, давайте-ка прочтем его вместе.

— Охотно! — Уотсон протянул Холмсу уже порядком пострадавший от многократного чтения томик «Евгения Онегина».

— Итак, я начинаю. Слушайте внимательно! — объявил Холмс и медленно, точно взвешивая каждое слово, приступил к чтению пушкинского предисловия. — «Автор чистосердечно признается, что он выпустил из своего романа целую главу, в коей описано было путешествие Онегина по России. От него зависело означить сию выпущенную главу точками или цифром; но во избежание соблазна решился он лучше выставить вместо девятого нумера осьмой над последнею главою «Евгения Онегина» и пожертвовать одною из окончательных строф: