Вячеслав Новичков: Русская национальная идея или ответ на третий проклятый вопрос

В отличие от животного человек живет, подчиняясь не только общим биологическим законам и следуя естественным инстинктам. Он создает в своём сознании сложные идеальные миры, порождённые его мыслями, чувствами и фантазиями. Их разнообразие зависит от различий в интеллекте и запасах совести. И каждый человек как бы существует в двух мирах: в реальном – едином для всех, со своими законами материального мира, и в другом – выдуманном для себя, со своими личными нормами и табу.

Любой человек, от бандита до святого, стремится соответствовать собственному избранному идеалу. Хотим мы или нет, но идеи, как свои, так и чужие, оказывают постоянное и неустранимое воздействие на нас. Более того, мы так любим свои идеалы и ценности, что хотим увековечить их. Мы наделяем ими провозглашенных героев или возводим в героев тех, кто соответствует нашим идеалам, и оказываем умершим почести уже ненужные им. Поэтому памятники мёртвым мы ставим для живых, ибо хотим, чтобы и живущие рядом верили в наших героев и разделяли наши ценности.

Над человеком всегда довлеют идеи, ценностные установки, нравственные ограничения. Они не в меньшей степени, чем физиологические причины, определяют его поступки. Именно благодаря им он способен на восхитительные жесты. Вы помните, как на турнире Айвенго не воспользовался случаем свалить соперника, под которым случайно оступилась лошадь. Айвенго поднял копьё, лев же никогда не щадит споткнувшуюся лань. «Благородный» царь зверей не способен сознательно нанести вред своему желудку.

Мы удивляемся тому, как вручную и по какой технологии могли быть построены пирамиды, но египтяне их построили, потому что при строительстве первостепенным для них являлась не технология, а изначальная полная уверенность в том, что без пирамиды им не обойтись. Культовые сооружения не нужны для отправления насущных физических потребностей, однако древние греки выстроили Парфенон.

А современные, на порядок превосходящие своих предков числом и обладающие неизмеримо большими техническими возможностями не могут до сих пор восстановить просто потому, что Парфенон им не нужен в той степени, в какой был нужен древним, ибо сейчас и без него можно жить. Не материальные возможности, а духовные потребности здесь играют главенствующую роль.

В истории человечества было множество грандиозных созидательных идей. Именно стремление к воплощению этих идей и обеспечивало материальный и нравственный прогресс или достижение великой цели.

Что создало и веками поддерживало Великую Римскую империю? Вначале – готовность заимствовать лучшее у побеждённых и открытость римского общества. Чтобы быть евреем, им надо родиться, а гражданином Рима мог стать каждый. За два века до того, как Рим сложился в своих максимальных границах, он уже воспринимался как мироорганизующий центр, оплот справедливости и рукотворного порядка в отличие от звериного мира варваров. Образцом для подражания была безупречная и безграничная гармония космоса. Такую же гармонию Рим хотел построить в общественной жизни, где интересы гражданина и государства были бы неразрывны. Именно эта вера и желание быть таковым, а не сила оружия делала его несокрушимым. Пока для гражданина идея, что «величие Рима превыше всего», была незыблемой, Рим стоял. Он стал рушиться, когда идея была растоптана ногами легионеров, возводивших на трон «солдатских» императоров.

В период расцвета Рима на востоке империи зародилось новое восприятие мира – христианство. Новая вера, на которую обрушились немыслимые гонения, прошла через ристалища римских арен, завоевала признание и сохранила целостной Восточную империю, а на развалинах Западной создала огромный христианский мир, первоначально не имеющий национальных границ. Разноплемённая средневековая Европа, пленённая новой идеологией, не знала различий по национальному признаку. Главным было другое: добрый ли ты католик и верность своему господину. Не новый способ производства, что есть следствие, а христианская идея уничтожила рабство в Европе. Новая вера принесла более высокую мораль и провозгласила равенство раба и господина перед Творцом. Её неистовые приверженцы, ведя подвижнический образ жизни и принимая мученическую смерть, помогли человечеству подняться на новую нравственную ступеньку.

Аналогичные процессы консолидации разных народов происходили в VII – VIII веках под знаменем другой великой веры – ислама. Арабский халифат при первых халифах стремительностью роста поражал своих соседей. В период своего расцвета он превосходил размерами такие огромные современные страны как Китай или США. Возможность для арабских завоеваний появилась после консолидации племён Аравийского полуострова вокруг нового мировоззрения. Причина завоеваний не столько в грабеже, сколько в желании распространить свои нормы жизни как можно шире. Возникновение новой цивилизации было результатом появившейся психофизиологической способности ядра нового народа к достижению поставленных целей (одержимость и готовность жертвовать всем при движении к цели) – то, что Л. Гумилёв назвал пассионарностью. В этом арабы раннего средневековья были похожи на ранних христиан. Разница в другом: христиане несли новую веру примером несгибаемого воинственного смирения, а последователи ислама – на острие дамасского клинка.