Елена Осетрова - Манифестация факта в русском высказывании, или Событие выражения

Поскольку автор сосредоточен на содержательной стороне высказывания, а диапазон колебаний его объема, как признают исследователи, может быть весьма широким [Шмелева 1992: 21], оговоримся сразу, что для анализа взяты не только самостоятельные синтаксические единицы, но и так называемые потенциальные [Шмелева 1992: 19], представляющие лишь части готовых высказываний.

Феномен потенциального высказывания естественно связан с понятием «вторичной предикативности». Вторичная предикативность трактуется как зависимая от первичной. К вторично-предикативным относятся придаточные предложения, инфинитивные, причастные, деепричастные и герундиальные обороты, обособления, предложно-субстантивные конструкции и т.п. Пониженные в семантическом и синтаксическом ранге, они как бы образуют дополнительные свернутые высказывания. Это дает возможность объединять в предложении несколько предикатных выражений и тем самым расширяет возможности текстообразования, делая текст более разнообразным. Любая вторично-предикативная (потенциальная) конструкция может быть преобразована в завершенное речевое произведение, содержательно и коммуникативно автономное [Богданов 2007: 53–59]; приведем примеры:

Я посмотрел в темноту за долину, на противоположную гору, – там, в доме Виганда, одиноко краснел, светился поздний огонек. «Это она не спит», – подумал я (И. Бунин); Он сжал пальцы в кулак и чуть приподнял его над головой, изображая приветствие (Н. Коня-ев); [ – Да, да, конечно, милая Марина! – ] взволнованно и убежденно залепетала Аля (М. Цветаева); Нюра посмотрела на него ошалелым взглядом (В. Войнович).

В первом отрывке о факте бодрствования субъекта ( она не спит ) сигналит огонек непогашенной лампы; причем и манифестация и факт представлены конструктивно сильно, оформленные предикативными единицами. Во втором фрагменте равноправие этих двух фаз уже нарушено: факт приветствия передается деепричастным оборотом изображая приветствие, зависимым от главного предиката, а потому предикативно вторичным. Наконец, последние два случая демонстрируют крайнюю степень синтаксической периферийности факта. Если манифестация в них полноценно выражена глаголами речевого и зрительного действия ( залепетала и посмотрела ), то манифестируемый факт низведен до позиции квалификатива: состояния взволнованности, убежденности и стресса, оформленные наречиями и прилагательным, «заведены» в тень высказывания. Они, однако, с легкостью преобразуются в самостоятельные предложения; ср. с оригиналом: [ – Да, да, конечно, милая Марина! – ] убежденно залепетала Аля. Она была очень взволнованна ; или: Нюра посмотрела на него странным взглядом. Она совсем ошалела от всего случившегося.

Таким образом, событийный центр нашей ситуации составляют две фазы – факт и его манифестация; факт квалифицируем как условное начало всего дальнейшего процесса.

Книга состоит из четырех глав. Первая глава представляет общенаучный контекст проблемы, а также методологическую и методическую базу исследования: ее организуют работы по семантическому и коммуникативному синтаксису, лексической семантике, активной грамматике и языковой картине мира. Во второй главе даны сведения о структуре ситуации Манифестации Факта и способах иерархической расстановки ее элементов в тексте. В связи со статусом манифестанта как содержательного ядра ситуации в третьей главе, посвященной детальной характеристике языковой структуры, основное место занимает описание именно этого актанта. Сложность ситуации продиктовала, кроме того, необходимость анализа каждой из первичных фаз-пропозиций, что является содержанием четвертой главы. Таким образом читатель сначала составляет общее представление об объекте, а затем знакомится с его отдельными элементами и имеющимися между ними взаимосвязями.

Приложения демонстрируют формально-языковой потенциал пропозиции манифестации – списки имен и предикатов, сгруппированных по различным основаниям.

В заключение я хочу выразить искреннюю признательность рецензентам – моему учителю, Татьяне Викторовне Шмелевой, и Борису Юстиновичу Норману за глубокие суждения и полезные замечания, которые помогли мне по-новому интерпретировать полученные результаты, а также задуматься о перспективах темы. Отдельная благодарность коллегам – сокурсникам, друзьям и преподавателям кафедры русского языка и речевой коммуникации СФУ – многие годы культивирующим замечательную атмосферу творчества и профессиональной и человеческой сопричастности.