Анатолий Демин - Эпизоды народной жизни начала XX века

Сказано – сделано! Предъявляют подрядчики чисто выметенную приоранжерейную часть двора в предвкушении довольства Леонтия Аркадьевича и, стало быть, честного вознаграждения за труды. Но нет! Опять хозяин поместья оказался недоволен. Обозвал артель сборищем лодырей за то, что не все щепки подобрали, увидев щепочную мелочь в куче опилок и другого сора. Заставил, пригрозив удержанием половины обещанного за оранжерейку заработка, разметать злополучную кучу и собрать в корзину все щепочки вплоть до таких, что размером были не больше ногтя. Тогда только помещик и произвёл расчёт с людьми. Надо сказать, что получил Спиридон Кузовлев сотоварищи всё сполна согласно договору, но вот наниматься к передовому аграрию Жеребцову зареклись впредь на всю свою оставшуюся жизнь.

В качестве последнего мазка в рисуемом портрете Леонтия Аркадьевича Жеребцова упомянем его сугубую требовательность к кушаньям. Тут угодить помещику было до чрезвычайности трудно. Очень часто он признавал блюда то недоваренными или переваренными, то недожаренными или пережаренными, то недосоленными или, наоборот, пересоленными, то недостаточно пропечёнными или не в меру сладкими, а то слишком пресными или чересчур острыми. И много хулы и поношений приходилось выслушивать поварам и кухаркам от барина; иные же из них и вовсе изгонялись с хозяйской кухни не только без единого выходного рубля, но и с направлением по известным всякому русскому человеку адресам.

Да, строг до чрезмерности был штабс-капитан в отставке и в привередливости вряд ли кто-то другой мог дать ему в таком свойстве фору, но при всём том платил он прислуге, коли умела потрафить хозяйским капризам, не в пример другим помещикам, весьма щедро. Оттого, несмотря даже на порождённое народным мнением прозвище Жеребцова Придурковатый, среди местных крестьян всё же считалось большой удачей попасть на службу к его двору. Вот Серафима Григорьевна Матюхина, горничная Леонтия Аркадьевича, и не преминула пристроить на место подавальщицы свою крестницу – девятилетнюю Евдокию, пригожую лицом, с ангельским голоском и не по годам смышлёную девочку. Между тем карьера прислуги у Дуни в первый же день могла и закончиться, и виной этому чуть не стал обычный чай.

Леонтий Аркадьевич всем другим напиткам предпочитал чай. И, чтобы насладиться им в полной мере, от процесса чаепития его ничто не должно было отвлекать. Поэтому он никогда не совмещал вкушение чая с семейной трапезой за общим столом, а приказывал не реже шести раз за день подавать ему напиток в его кабинет, где только и мог он в полном одиночестве сосредоточить свои органы чувств на восприятии ни с чем не сравнимых вкуса и аромата.

Пришёл час подавать чай барину. На столе в кухне на посеребрённом подносе с вычеканенными райскими птицами уже стояло две чашки свежезаваренного чая, молочник с кипячёными сливками и маленькая вазочка с подсолнечной халвой. Дуня взяла поднос в руки и осторожно, чтобы не расплескать, а тем более, упаси Бог, не уронить, понесла его в кабинет, дверь в который предусмотрительно открыл Мефодий. Юная подавальщица, представленная накануне помещику, робко переступила порог.

– Доброе утро! Извольте кушать чай, барин, – произнесла она своим нежным голоском и с поклоном поставила поднос на маленький столик орехового дерева, с затейливыми вензелями на гнутых ножках, стоявший рядом с диваном, на котором с удобством полулежал-полусидел хозяин поместья в длиннополом халате тёмно-синего бархата и, улыбаясь уголком рта, смотрел на девочку, стоявшую неподвижно с опущенными глазами в ожидании хозяйского распоряжения.

– Ну, довольно тут стоять-то, ступай на место.

Дуня, поворотившись, уж было пошла, да услышала окрик, от которого у бедняжки душа ушла в пятки.

– Нет, постой! Что же это ты, маленькая негодяйка, подала барину сырой чай? Лень вам там, на кухне, воду вскипятить как следует, да? Где пенка-то? Заруби себе на носу, паршивка: хороший чай должен быть с пенкой! Понятно?

У девочки, никогда прежде не знавшей брани, перехватило горло, и она лишь глядела в ответ глазами, полными слёз, и кивала своей русоволосой головкой.

– А раз поняла, уноси всё обратно!

Вышла Дуня из кабинета ни жива ни мертва, с чайными приборами на подносе в подрагивающих руках. Споткнулась, да спасибо Мефодию, что стоял за дверью, – вовремя поддержал, не дал упасть!

– Что случилось, Дуняша, чем озлила хозяина? – спросил её казак.