Array Коллектив авторов - Прощай, COVID?

Исключительность пандемии оказывается в этом смысле структурной уловкой, необходимой для самого ее существования в той ситуации, в которой невозможно восстановить нормальное распределение ролей знания: пандемия нужна, чтобы пандемии не было. Перлокутивно она нацелена на самоустранение. Иными словами, сверхчувствительность требуется именно для того, чтобы впоследствии, в ретроспективе, у нее не нашлось оправданий, то есть чтобы постфактум она предстала безосновательной, своего рода секьюритарным блефом, который остается единственной стратегической опцией победителей.

Как бы ни оценивать причины очерченного сдвига в диспозиции медицинского знания и независимо от того, видеть ли в самой «пандемии» лишь повод, а не причину, – ясно, что, хотя пока намеченная конструкция выглядит достаточно противоречивой, ничто не мешает ей сохраниться и обрести определенную устойчивость. Ее компоненты уже введены в строй: примат внешнего наблюдения перед частной позицией больного (или иного потребителя соответствующего знания «от первого лица»), казуализация знания (выражаемая в приоритете статистики и поиске корреляций), наконец, распространение стратегий закрытости по принципу «мышления немыслимого», известному по холодной войне и теориям катастроф. Несмотря на внешнюю неустойчивость и чрезвычайный характер, сам этот примат не-нейтрального, принципиально закрытого, инфляционного знания-блефа, становящегося предметом ставки одних агентов и критики или сопротивления других, вполне может стать отправным пунктом для новой сборки знания.

Михаил Маяцкий. Научный сотрудник, гуманитарный факультет, Лозаннский университет; Université de Lausanne, CH-1015 Lausanne, Switzerland;

e-mail: mmaiatsky@gmail.com

Мы живем в период перехода от эпохи консумеризма к эпохе экологической. По консумеристской логике я имею право на ту истину, какую я хочу и за какую хочу и могу заплатить. На смену ему приходит человек новой морали и новой эпистемологии, собранной вокруг пунктов новой повестки – климата, гендера, расы, сетевого поведения. Этот человек не требует окончательного знания о вреде парниковых газов или о природе коронавируса, чтобы принять решение, сортировать ли мусор и носить ли маску. Культ свободы, реализующийся в выборе, соблюдать или нет карантин, вести себя «экологично» или нет и многое другое, ему покажется капризным своеволием псевдовзрослых вечноподростков из поколения отцов. Его, этого digital native и одновременно covid native, не смущает, что были приняты излишние и чрезмерные меры предосторожности, чтобы смягчить пагубность эпидемии. Принцип предосторожности (precautionary principle) станет его второй натурой.

Ключевые слова: коронавирус, digital native, covid native, принцип предосторожности

DOI: 10.22394/978-5-93255-592-7_2

Michail Maiatsky. Fellow, Faculté des Lettres; Université de Lausanne, CH-1015 Lausanne, Switzerland;

e-mail: mmaiatsky@gmail.com

The author notices the actual pandemia fits into a continuity of various (petrol, financial, economic) crises. Philosophers, too, expected The Event (cf. Heidegger’s Ereignis, Deleuze’s Événement) celebrating the unforeseen, the unexpected, non causal. The fear is here mixed with a chiliastic hope for salvation brought by this ultimate event. Both fear and hope are recognizable in the reaction to the current covid crisis. The latter showed, amongst others, that the state is still present and powerful, and is able to stop and modify production process. The state bears its responsibility for managing big crises like this.

Keywords: covid crisis, digital native, covid native, precautionary principle

DOI: 10.22394/978-5-93255-592-7_2

Трощейкин: Но пожалуйста, пожалуйста, продолжай. Мне крайне любопытно, до чего ты можешь договориться. И это сегодня… когда случилось страшное событие, перевернувшее всё. […]

Любовь: Слава богу, что оно случилось, это событие. Оно здорово нас встряхнуло и многое осветило.

Сделала ли пандемия сильнее тех, кого не убила? Сделала ли она нас – тех, кто сегодня может думать, писать и читать написанное, – умнее? Поняли ли мы что-то о себе, чего не понимали четыре месяца назад?

Во многом «обнаружилось» то, что мы и так знали. Только оно еще раз «встряхнулось» и «осветилось» – не лучезарным, ясным, как солнце, светом истины, конечно, а как в калейдоскопе, когда новая встряска располагает сто раз виденные кусочки в новом раскладе и, по-новому их освещая, придает им новый вид, новые тона. Как и в калейдоскопе, ни одна картинка не окончательна, она замирает лишь на секунду в ожидании новой встряски.

Человечество не раз переживало периоды эсхатологических обострений, как, например, в самые первые века христианской эры (в каком-то смысле можно сказать, что само христианство в этом обострении и выкристаллизовалось) или на рубежах тысячелетий – первого и второго или второго и третьего; этот последний рубеж еще на памяти у многих из нас. Какие-то локальные эсхатологии могут возникать и в «некруглые» даты: так, 2012 год пытался стать подобным рубежом (даже в мирно-скучной Швейцарии) по той невинной причине, что на этом году заканчивался календарь майя [8] Mayer J.-F. Le phénomène 2012: entre attentes apocalyptiques et Nouvel Âge; Strub, M., Roulet, A. L’année 2012 – à quoi invite-t-elle? Collection de quelques réflexions et voix mayas sur le calendrier maya et l’année 2012. Обе статьи в: Bornet Ph. et al. (ed.) La fin du monde. Analyses plurielles d’un motif religieux, scientifique et culturel. Genève: Labor et Fides, 2012. .