Array Коллектив авторов - Прощай, COVID?

Сложно сказать, кто выигрывает в продолжающемся как минимум три тысячи лет матче «философия против эпидемий». Эпименид, по рассказам Диогена, спас Афины от мора. Марк Аврелий в разгаре Антониновой чумы написал «К самому себе» – возможно, главное произведение поздней Стои. Томас Гоббс пережил две или даже три эпидемии, но, будучи обвинен в богохульстве, ставшем, по мнению парламента, причиной чумы и Великого Лондонского пожара 1666 года, пал жертвой королевского запрета на публичное философствование и до конца жизни занимался только математикой и переводами. Кант спасся как минимум от трех эпидемий гриппа, практикуя безбрачие и жесткий режим. Гегель умер от холеры. Кьеркегор – от туберкулеза, возможно, обострившегося на фоне эпидемии гриппа. Макс Вебер – возможно, от свирепствовавшей тогда испанки.

Пандемия COVID-19 показала, что философия все же выигрывает, пусть и не с разгромным счетом. Шакира, сидя на самоизоляции, окончила четырехнедельный курс классической греческой философии Университета Пенсильвании и изучила Платона. Славой Жижек на самоизоляции написал о пандемии так много колонок, что их хватило на целую книжку.

Для гуманитарного знания коронавирус имел то же значение, что Война в заливе 1991 года – для медиа. То была первая война в прямом эфире. Это – первая пандемия, рефлексируемая философами и социальными теоретиками «с колес», здесь и сейчас, притом в мгновенно общедоступном виде. Колонки, статьи, тексты в блогах – если и бывают пиры во время чумы, то во время этой нам удалось посмотреть на пир духа.

Однако беспокойным учредителям Московского философского кружка что-то не давало спокойно наслаждаться доступностью плодов просвещения и потоком первоклассных текстов. Деятели англо-, франко-, немо-, итало-, испаноязычного гуманитарного мира, оседлав своих платоновских субъектов, кажется, не отрывались от письменных столов и только и успевали производить тексты про коронавирус.

Русский же язык как инструмент работы мысли, попав на пандемийный карантин, бытовал где угодно: в горячих спорах факультетов в Zoom, в диалогах на YouTube и скоротечных перепалках в Facebook. Но никак не хотел ложиться на бумагу. Повсюду нам мерещились знаковые фигуры современной философии, как бы вопрошающие: а что ты написал за время карантина, кроме пятидесяти комментариев и трех постов? Возможно, это была совесть. Но скорее тот самый зуд, что так смачно описывает Сократ в «Филебе» Платона.

Книга, которую вы держите в руках, является продуктом этого зуда. Она уникальна по нескольким причинам.

Во-первых, она дает панорамную картину того явления, с которым человечество столкнулось в первой половине 2020 года. И по охвату сюжетов, данных нам пандемией для наблюдения и оценки. И по разбросу точек зрения. И по фокусировке и резкости выдвинутых аргументов и оценок.

Во-вторых, она многопартийна. Если SARS-CoV-2 можно назвать вещью, то это ее полноценный демократический парламент. Российское интеллектуальное пространство давно размечено силовыми линиями стремящихся к герметичности систем взглядов и лагерей. Сборник «Прощай, COVID?» ведет себя так, будто этих линий не существует: левые, правые, либеральные, коммунистические, государственнические и анархические точки зрения и системы аргументации представлены здесь на равных правах. И нет – ни мир, ни эта книга не рухнули от неожиданного или даже провокационного соседства. Наоборот, стали объемнее и светлее.

В-третьих, как нам кажется, эта книга является хорошим примером того, как должна работать сознательная установка на нивелирование тех форм неравенства, которым нет места в науке и академии. Речь и про гендер, и про «заслуги», и про возраст и разницу академических статусов. Абсолютное равенство – пока лишь математическая функция, но мы постарались приблизиться к нему на максимально возможное расстояние.

Сборник состоит из четырех рубрик; выбирая названия для них, мы не удержались от искушения сыграть в игру с номеном поразившего мир вируса – SARS. Чтобы подчеркнуть немыслимую экспрессивность COVID-19, мы использовали слова из эсперанто – не живого, не мертвого, не чисто искусственного, но и не естественного языка, оправданность существования которого может поставить в тупик кого угодно, как и оправданность существования вируса, который слишком идеален, чтобы быть чистым порождением природы.