Штефан Хаузнер - Даже если это будет стоить мне жизни! Системные расстановки в случае тяжёлых заболеваний и устойчивых симптомов

ТЕРАПЕВТ: «Знаешь, кого ты замещаешь для матери? Знаешь, с кем ты идентифицирован? С Адольфом Гитлером!»

Улыбка застывает у него на лице, и он пораженно кивает.

Я даю ему время освоиться с этим открытием. По тому, как спадает его телесное напряжение, чувствуется, что процесс интеграции постепенно завершается. Я беру его за руку и подвожу к заместителю отца. Он долго на него смотрит, начинает плакать и кладет голову ему на плечо. Я даю ему побыть там столько, сколько он хочет, и еще предлагаю ему сказать заместителю отца такие слова: «Дорогой папа! Хорошее место для меня — рядом с тобой. Пожалуйста, держи меня!» Они еще раз долго обнимаются.

Через четыре недели мне звонит психолог этого пациента. Он благодарит меня за работу и сообщает, что все время после расстановки пациент чувствовал себя очень хорошо.

Примерно через три года я встречаю этого пациента снова. Он пришел на группу, чтобы разобраться с какой-то темой, связанной с одним из его взрослых сыновей. По его словам, с момента расстановки он чувствует себя намного лучше и маниакальных фаз у него больше не было.

Впоследствии ему было непросто принять свое движение любви к отцу. Из-за его эсэсовского прошлого он всю жизнь его презирал. Однако при поддержке психолога ему все-таки удалось принять отца как отца и оставить ему его вину и преступное прошлое.

Многим детям бывает трудно уважать своих родителей, поскольку они смотрят на их человеческие качества или поступки. Однако такой взгляд сфокусирован и ограничен. Само по себе родительство намного больше. Прийти к уважению удается, если смотреть на родителей в целом и дальше — на их семью и судьбу.

Такая позиция приводит к благотворному почтению и смирению и противодействует гибельной потребности нести что-то за них.

Уйти вместо кого-то:

«Я остаюсь, и я буду рад / я буду рада, если ты тоже останешься»

(дочь, страдающая анорексией)

20-летняя девушка уже пять лет страдает тяжелой анорексией. На данный момент она весит около 28 килограммов, и ей постоянно требуется поддержка отца, поскольку у нее не всегда хватает сил, чтобы передвигаться самостоятельно. По совету лечащего семью гомеопата отец, мать и больная дочь вместе принимают участие в расстановочной группе.

Мы начинаем расстановку с заместителей для отца, матери и дочери. Заместителя отца пациентка ставит в стороне от семьи, как будто он ориентирован на что-то другое. Собственную заместительницу она ставит вплотную перед заместительницей матери.

Это указывает на первое из трех трансгенерационных переплетений, в которые вовлечена дочь. Бабушка пациентки, мать ее матери, внезапно умерла от инфаркта, когда той было два года. Больной дочери приходится замещать мать для своей матери.

Когда в расстановку вводится заместительница рано умершей бабушки, становится видна тоска матери пациентки. Я прошу мать занять ее место в расстановке, и в волнующем процессе ей удается позволить себе почувствовать вытесненную боль и согласиться с ранней смертью своей матери. Таким образом заместительница ее дочери высвобождается из этой тяжелой для нее проекции, что приносит ей большое облегчение.

С высвобождением из этой связи с матерью заместительнице дочери впервые удается посмотреть в глаза заместителю отца. Но эти отношения тоже отягощены. Обнаруживается, что заместитель отца не способен выдержать взгляд заместительницы своей дочери. Он внушает ему страх, и отец чувствует злость и отчаяние.

Страдающая анорексией дочь напоминает ему об исключенных его семьей жертвах деда по отцовской линии. Во время Второй мировой войны тот был офицером СС и много лет проработал в лагерях для военнопленных и концлагерях.

Из любви и тоски по близости со своим отцом отец пациентки перенимает его чувства и не может смотреть на дочь, идентифицированную с лагерными жертвами.

В расстановку вводятся заместители для отца отца и для жертв эсэсовцев. Заместительница пациентки сразу же встает к ним. Среди них она чувствует себя хорошо и на своем месте. Отцу пациентки тяжело видеть своего отца вместе с его жертвами.

Я прошу его тоже отпустить из расстановки заместителя и самому встать на свое место. Он отдает все силы для того, чтобы выполнить мою просьбу склониться перед заместителем отца и сказать ему: «Что бы там ни было, что бы ты ни нес и, может быть, вынужден нести, я уважаю это и оставляю тебе. Что бы там ни было, ты остаешься моим отцом».