Ярослав Бутаков - Эволюция человека глазами самого человека - Антинаучно-популярная книга

Очевидно, что всего этого, самого по себе, было бы очень мало, чтобы придать маргинальной точке зрения ранг господствующего научного мировоззрения. Учение Дарвина своевременно дало в руки известных общественных кругов «научное» идеологическое оружие против «старого мира» – христианского учения о сотворении мира. Если распространение идей Ламарка совпало с Реставрацией Бурбонов, что явно не способствовало их успеху, то Дарвин выступил в период очередного подъёма либерально-демократических и возникновения социал-демократических движений в Европе.

Собственно научные наблюдения и эксперименты не сыграли практически никакой роли в утверждении дарвинизма. Мы не можем получить доказательств эволюции в реальном времени – для этого потребовались бы тысячи лет наблюдений. Кроме того, даже появление одного близкородственного вида из другого не доказывает возможности такого же естественного происхождения нового класса, тем более типа животных. Единственное средство проверки эволюционного учения даёт палеонтология. А в ней многое зависит от интерпретации находок. Мы ещё коснёмся палеонтологических «доказательств» теории эволюции, а сейчас заметим только одно: на момент выхода как первой фундаментальной книги Дарвина «Происхождение видов посредством естественного отбора, или Предохранение избранных рас в борьбе за жизнь» (1859), так и второй его подобной книги «Происхождение человека и половой отбор» (1871), ни одно ископаемое, которое можно было оценивать как переходное звено от обезьяны к человеку, не было известно науке.

С «открытием» Дарвином естественного отбора происходит подмена понятий. Утверждение Дарвина о роли естественного отбора в происхождении новых видов от старых чисто умозрительное и не может быть подтверждено никаким экспериментом. До Дарвина в биологии господствовал взгляд на естественный отбор как на фактор консервативный, отбраковывающий все уклонения от нормы и сохраняющий неизменность вида. Это тоже умозрительное утверждение, и оба в этом качестве равноправны между собой. И нет никаких резонов предпочитать взгляд Дарвина на роль естественного отбора суждению о том, что естественный отбор исключает эволюцию, если, конечно, заранее в эволюцию не уверовать.

Фундаментальным свойством научной теории является её фальсифицируемость. Это значит, что теория позволяет поставить эксперимент с результатом, опровергающим теорию. Понятно, что мы не знаем заранее этого результата, мы можем только предполагать его возможность. Если же результат будет положительным, теория получит практическое доказательство. Например, открытие Дмитрием Менделеевым периодического закона химических элементов предусматривало обнаружение в будущем нескольких элементов, которые на тот момент ещё не были известны, но которым предназначались места в периодической таблице. Эти элементы, названные галлий, скандий и германий, были последовательно обнаружены в следующие двадцать лет. В то же время до сих пор не обнаружено ни одного элемента, который нарушал бы структуру Периодической таблицы Менделеева, что и является её доказательством как подлинного закона природы.

Можно ли предусмотреть для теории эволюции путём естественного отбора эксперимент по её критической проверке, который, теоретически, мог бы иметь отрицательный результат? Очевидно, такого эксперимента предусмотреть невозможно. Потому что критическим экспериментом по изучению влияния естественного отбора на эволюцию мог бы быть лишь такой, где удалось бы полностью устранить воздействие естественного отбора. Тогда, по теории, должна исчезнуть и эволюция. Ясно, что такой эксперимент невозможно поставить с имеющимися у науки средствами. Теория Дарвина неопровержима в принципе, а следовательно, и недоказуема, в отличие от нормальной естественнонаучной теории.

Однако критерий фальсифицируемости для признания теории научной был введён австрийским философом Карлом Поппером только в 30-е годы прошлого века. До того времени теория Дарвина уже успела утвердиться в науке благодаря подобранным в её пользу верифицирующим свидетельствам, то есть признакам правдоподобия. Правдоподобной, как известно, может выглядеть и астрология – всегда возможно подобрать множество исполнившихся гороскопов. Но это ещё не делает астрологию наукой, хотя во все времена были и есть противники такого утверждения.

«Сильная сочувствием подавляющего большинства интеллигенции, она не была стеснена теми тяжелыми условиями, при которых обыкновенно новая наука должна прокладывать себе путь. Вместо того, чтобы тщательно доказывать свои положения, завоёвывая шаг за шагом свою позицию среди равнодушно или недоверчиво настроенных умов, она их только ставила, предоставляя противникам труд их опровержения; onus probandi 4 4 Бремя доказательств (лат.) , по требованиям логики лежащий на ней, в силу особых условий переместился и был возложен на её противников».