Михаил Хлебников - Союз и Довлатов (подробно и приблизительно)

Не без смущения вновь передаю слово одному из трех мушкетеров, побывавшему на аудиенции у кардинала Ришелье. Из мемуаров «гасконца» Ефимова:

Руководил церемонией приема поэт Михаил Дудин. За столом президиума сидели члены секретариата, и среди них мы не увидели знакомых и дружественных лиц. Дудин пытался «провести мероприятие» в дружески-шутовском тоне: «Эх, ребятки, вы да мы, будем вместе топать вперед, дружно, по-товарищески, пока, так сказать, не требует поэта Аполлон…» «Ребятки» сидели с каменными лицами, на улыбки не поддавались, от хлопанья по плечам отшатывались.

Замечательная картина. Немного поднажать, «вспомнить детали». Как избитых бросили ранним утром в воронок и повезли принимать в советские писатели. Как достойно встретили приговор о вступлении и крикнули: «Да здравствует свободная мысль!» Ну и «постоянно отшатывались». Тема «заключения» возникла у меня не просто так. Ефимов следующим образом объясняет причину «принудительного вступления»: «По крайней мере, теперь не смогут обвинить в тунеядстве и отправить в ссылку». Сурово.

Отмечу, что руководил церемонией приема не просто поэт Михаил Дудин, а первый секретарь правления ЛО СП РСФСР. Поэтому хорошее настроение Дудина вполне объяснимо – он только что вступил в должность. Главой ленинградских писателей Дудин стал после дворцового переворота – давняя петербургская традиция – в начале года. 14–15 января состоялось отчетно-выборное собрание ленинградских писателей. На нем лишился своей должности Прокофьев. По результатам выборов он не прошел в состав нового правления, а потому автоматически лишился возможности претендовать на секретарское место. Крушение Прокофьева связано с зачисткой, которая проводилась после смещения Хрущева в октябре прошлого, 1964 года. Прокофьев считался его сторонником и стал удобной ритуальной искупительной жертвой со стороны ленинградской партийной номенклатуры. Конечно, внешне инициаторами смещения Прокофьева были его коллеги-писатели. Один из «грехов», который инкриминировался свергнутому секретарю – участие в расправе над Бродским. К власти пришли как бы либеральные силы – писательскую организацию возглавили Михаил Дудин в качестве первого секретаря правления и Даниил Гранин, избранный вторым секретарем. Понятно, что начинать свою деятельность с ссылки Ефимова, как и любого «прогрессивного автора», никто не собирался. Наоборот, умеренное обновление и омоложение.

А теперь несколько деталей о том, как технически был подготовлен прием. Вступить в ряды советских писателей можно было при наличии значимых публикаций, а самое главное – двух выпущенных книг. Валерий Воскобойников рассказал поучительную историю совместного с Ефимовым вхождения в литературу:

В 1963 году мы впервые напечатали в журнале «Костер» по рассказу и тут же были подвергнуты разносу после знаменитого мартовского идеологического пленума, где Хрущев громил абстракционистов в лице Андрея Вознесенского и Эрнста Неизвестного. А следом в Петербурге на секции детской литературы погромили и наши рассказы. «Погром» кончился забавно: редакторы «Детгиза» позвали нас с рукописями в издательство.

Позволю себе в очередной раз не согласиться с мемуаристом. Погром, пусть даже и закавыченный, вряд ли мог закончиться приглашением в издательство с рукописями. Отметим также большую разницу между громкими событиями в столичной культурной жизни, которые «аукались» еще очень долго в судьбах очень разных людей, и полудомашними посиделками на городской секции детской литературы. Полагаю, что были высказаны ритуальные замечания: «отчетливей показать», «сделать правильный акцент», «развернуть» и т. д. Не следует считать приглашение в издательство «забавным», почти водевильным недоразумением. Шел плановый набор новых авторов, в ходе которого с претендентов сбивали возможную спесь, обкатывали, чтобы те знали, что такое литература и кто есть кто в этом волшебном мире. О том, какие настоящие «забавные случаи» встречаются на пути рукописи к советскому читателю, Довлатов успел рассказать много.

Еще один момент, опровергающий воспоминания Воскобойникова, – свидетельство нашего главного мемуариста – Игоря Ефимова. Правильнее сказать, отсутствие свидетельства. «В связи времен» подробно перечислены все факты угнетения писателя советской властью. Погрома в детской секции там просто нет. Кстати, пунктирно о Воскобойникове. «Погром» отозвался необычно в судьбе молодого автора. На долгие годы он стал достаточно узким специалистом и развлекал детей «среднего возраста» весьма средними же сочинениями вроде «Солдат революции. Фридрих Энгельс: Хроника жизни». В новые времена Валерий Воскобойников переключился на развитие серии «Рассказы о святых». Кроме того, Валерий Михайлович числится в литературных наставниках Марии Семеновой – одной из основательниц русского языческого фэнтези. Почему-то в сознании всплывает довлатовское: