Андрей Мясников - Учебное пособие по политологии - современные методологические проблемы

Наше научное предположение 2013 года о факторах возможного распада Матрицы русского традиционного сознания именно по линии «властной-отеческой вертикали» подтвердилось в течение последующих 5 лет, и с 2014 года началась мощная военно-политическая мобилизация общественного сознания, которая продолжается до сегодняшнего времени.

– Одной из интересных теорий институционального подхода к изучению российского социума является теория X и Y матриц, разработанная С. Г. Кирдиной-Чендлер в начале 21 века [10]. Согласно этой теории в российском социуме задано доминирование базовых элементов X-матрицы, т.е. распределительной экономики, централизованной системы управления и общинно-коллективистской системы ценностей. Х-матрица доминирует в России в силу объективных материально-технологических условий, и связанных с ними политических условий: огромное пространство, суровый климат, низкая технологичность и производительность труда, отсутствие частного интереса к труду и бесправие большинства населения.

В структуре российского Х-общества, по утверждению Кирдиной- Чендлер, есть комплементарный потенциал Y-матрицы, который может активироваться и развиться при благоприятных условиях. При этом она настаивает на том, что эмпирически обнаружен «закон устойчивости доминантных институтов матриц», который не допускает замещения базовых институтов доминирующей матрицы. Поэтому в России всегда будут преобладать – «коллективизм», а не «индивидуализм», «редистрибутивность», а не конкуренция, ценность «порядка», а не свободы, и ориентация на некое «общее благо», а не на частный интерес граждан. Фундаментальным основанием такого доминирования признаётся материально-природная среда [14].

По нашему мнению, выявленная С. Кирдиной «коммунальность материально-технологической сферы России» в качестве основополагающего фактора доминирования Х-матрицы, не является абсолютной и неизменной, особенно в эпоху научно-технического прогресса. В эпоху НТП важную роль в жизни общества играют образование и наука, с помощью которых возможно постепенное изменение традиционных патриархальных стереотипов мышления, изменение религиозно-метафизических установок и политико-правовых понятий. При этом решающую роль играют экономико-правовые институты частной собственности на средства производства, а также научные технологии адаптации к суровым климатическим условиям и эффективного использования огромных природных ресурсов.

– Третьей концепцией, входящей в институциально-цивилизационный подход, будет современная концепция «Русского мира». Идейной основой этой теории является теоретическая модель «Русской матрицы» известного российского историка и общественного деятеля Вячеслава Никонова [18]. По его мнению, Россия представляет собой особую человеческую цивилизацию с уникальной культурно-исторической Матрицей или «историческим генетическим кодом». Эта самобытность России определяется двумя главными факторами и вытекающими из них следствиями. Первый фактор – природно-климатический: Россия – это самая холодная и протяжённая страна в мире. Второй фактор – геополитический: для обеспечения обороноспособности огромной страны и выживания бедного населения в экстремальных условиях нужна сверхцентрализация власти, патерналистско-ручное управление, тотальный верховный контроль за всеми политическими и экономическими субъектами с помощью мощной репрессивной системы.

Из этих основных факторов вытекает ряд следствий : разделение российской социо-культурной жизни на столичную и провинциально-деревенскую; доминирование традиционных ценностей выживания (примат общего над частным, личная несвобода, победа любой ценой, жертвенность и др.); отсутствие института частной собственности; общинная уравнительность; единство самодержавной власти и церкви; идейно-мировоззренческое противостояние интеллигенции и власти.

По мнению Вячеслава Никонова, эти характерные признаки историко-цивилизационного развития России составляют «культурный генетический код», который отличает нашу страну от всех других стран, определяет её самобытность и суверенность. При этом Никонов также избегает оценочных суждений по поводу признаков «культурного кода». Будут ли они хорошими, достойными, полезными для современной жизни россиян? Это наши достоинства, которыми следует гордиться, или это наши недостатки, от которых нужно избавляться, и целенаправленно преодолевать? Без ответа на эти вопросы рассуждения о российской самобытности оказываются чисто историческим описанием, и похожи на новые политические идеологемы.