Кэрол Доннер - Тайны анатомии

– Здорово! Прямо как передатчик! – воскликнула Молли.

– Мы внутри уха! – сообразил Макс. – А кости эти называются «молоточек», «наковальня» и «стремя». И упираются они в барабанную перепонку. – Он указал на пленку.

– Бакстер!!! – Молли успела схватить кота, когда он, обнюхав какую-то дыру, начал в нее заползать. – Макс, погляди! Это же корень языка и надгортанник! А я уж думала, мы выход нашли. Но если мы туда пролезем, то тут же снова угодим в желудок.

Макс заглянул через ее плечо.

– Это евстахиева труба. По ней проходит воздух, и давление по обе стороны от барабанной перепонки уравнивается. Помнишь, когда у тебя болело ухо, доктор сказал, что закупорилась евстахиева труба?

Внезапно барабанная перепонка вся озарилась и секунду спустя раздалось оглушительное БУМ-М-М! Звуковые волны ударили в барабанную перепонку, выгнули ее, и кости моста дробно застучали. Макс и Молли заткнули собственные уши ладонями, Бакстер взлетел в воздух, а потом весь съежился.

– Гром! – взвизгнула Молли, все еще затыкая уши.

– Бежим! – крикнул Макс.

Подхватив Бакстера, они кинулись к люку. Его крышка, теперь лишь слегка вибрирующая, приподнялась без труда, и они проскользнули назад в туннель.

– Чего это вы так долго? – осведомился Вольняшка. Он сидел у входа в узкий туннель, уходивший в другом направлении.

– Вольняшка, где вы были?

– Тут сидел. А вы до того увлеклись, пугая бедненькие рецепторные клетки, что проскочили мимо. – И он указал на волоски, которые так развлекли Макса и Бакстера. – А уж что они отсигналили в Слуховой центр, так просто уму невообразимо!

– Это слуховые клетки? – робко спросила Молли. – Но мы же не знали…

– Пойдите скажите это им! Они подхватывают вибрации от стука стремени и передают их в Мозг. Для уха они то же самое, что колбочки и палочки для глаза.

Макс подошел к волоскам, старательно следя за тем, чтобы ни одного не задеть. Молли увидела, как хищно заблестели глаза Бакстера, и подхватила его на руки.

– Извините меня, пожалуйста, я не знал… – сказал Макс смущенно.

Волоски изящно поклонились и помахали в ответ.

– Как вам понравился отдел звуковых эффектов? – спросил Вольняшка.

– Очень интересное место, – ответила Молли. – Теперь у меня теперь так всегда и будет звенеть в голове. Вы много потеряли!

– Представляю! – Вольняшка захихикал. – Но я в среднее ухо не хожу, там ведь полная сушь. Да и вибрации могут разметать меня такими брызгами, что от меня ничего не останется.

– А я думала, что вы бессмертны, – заметила Молли.

– Ну, если совсем-то меня распылить, кто же меня потом соберет? И вообще, я там насмерть испарюсь. Поэтому в барабанную полость меня не заманишь. То ли дело здесь, во внутреннем ухе! Сыро, уютно! Пошли, сейчас я покажу вам что-то невероятное!

Он юркнул в туннель рядом с собой и исчез из вида. Молли было полезла за ним.

– Погоди! – остановил ее Макс. – Хочешь на спор: он опять нас просто заманивает.

– А как мы проверим, если останемся здесь? Ну, пошли, мне не терпится узнать, что там.

– Мне тоже. И все-таки, по-моему, напрасно мы так его слушаемся. Если будем просто ходить за ним, никогда отсюда не выберемся.

– Ну, еще разочек, самый последний! А если и тут тупик, дальше будем решать сами.

– Ладно, самый последний! – сказал Макс.

Они заползли в туннель и увидели, что Вольняшка сидит на вздутии, заполненном какой-то жидкостью, у основания трех круглых арок, наклоненных в три разные стороны и под разными углами.

– Прямо аттракцион «американские горки», – сказала Молли.

– Никакие это не горки, – важно ответил Вольняшка, – а полукружные каналы. Это часть вестибулярного аппарата, органа чувств, который заведует равновесием и сообщает Мозгу о положении Тела.

– А-а, понятно теперь, почему я вспомнила про «американские горки»!

– Они заполнены моей жидкостью. Когда голова меняет положение, жидкость плещется. Чувствительные нейроны в полукружных каналах сигнализируют Мозгу, насколько далеко, насколько быстро и в каком направлении наклонилась голова.

– А почему их три? И все смотрят в разные стороны? – спросил Макс, оглядывая арки снизу.