Кэрол Доннер: Тайны анатомии

Молли обиженно ворчала себе под нос: а еще говорят, будто бабушки балуют внуков! Макс же поспешил сообщить, что мыло и вода смывают с ладоней всего семьдесят процентов микробов, даже меньше. Когда они вернулись в кухню, где их уже ждали салат и суп, Бакстер лизался как бешеный – вылизывал свой мех то тут, то там, потом снова тут в тщетной попытке привести его в порядок весь разом. Наконец, удовлетворившись достигнутым результатом, он вспрыгнул на пустой стул и с надеждой заглянул им в тарелки.

– Нас чуть не смыло, пока мы лезли на холм, – сказал Макс, орудуя ложкой.

– Дождь прямо в рот хлестал, – добавила Молли.

Макс поглядел на бабушку, худенькую и совсем седую.

– А тебе тут никогда не бывает страшно?

Бабушка покачала головой.

– Нет. Я и маленькой никогда не боялась. Ветер завывает в трубе, стучит ставнями, а мне все равно уютно и спокойно. Мы с этим домом давние друзья!

Молли оторвалась от тарелки.

– Поэтому ты и не хочешь переезжать в город, как все советуют? – Она знала, что многие считают их бабушку чудачкой, под стать старому дому.

– И вы тоже хотите, чтобы я переехала? – спросила бабушка.

– Мы-то нет! – вмешался Макс. – То есть если ты сама не хочешь. Мы очень любим ходить к тебе в гости. Я просто подумал, а вдруг тебе бывает тут жутковато. Ведь ты совсем одна!

В бабушкиных глазах замерцали веселые искорки.

– Ну почему одна?

Молли широко раскрыла глаза.

– А тут что, водятся привидения?

– Не говори глупостей! Никаких привидений нет, – назидательно заявил Макс. – Все так называемые сверхъестественные явления представляют собой плод нашего воображения. – Тем не менее он покосился на бабушку с беспокойством.

Она засмеялась.

– У меня же есть Бакстер!

Над краем стола возникли острые апельсиновые уши, и белая лапа потянулась к хлебной корочке – Молли только что положила ее возле своей тарелки. Молли тоже засмеялась и погладила Бакстера, который уже завладел корочкой.

– Да, это сторож так сторож!

После обеда Молли начала мыть тарелки, а Макс их вытирал. Две вилки он забраковал и снова бросил в мыльную воду, не преминув сообщить, сколько микроорганизмов способно уместиться на острие одного зубца. Молли вручила ему последнюю вилку и возвела глаза к потолку:

– Вообще-то мыть посуду была твоя очередь! Я же в тот раз мыла! А теперь что будем делать?

– Может, почитаем?

– Да ну…

– Ты бы, конечно, села за пианино упражняться, только, боюсь, у нас с бабушкой уши завянут.

– Очень остроумно. А знаешь что? Полезли на чердак! Вдруг я тебе домового изловлю?

– Ага, изловила, как же! – Макс глянул в потемневшее окно. За исчерченным каплями стеклом вспыхнула молния. Гром загрохотал прямо у них над головами и словно покатился вниз с холма. Ветер трепал последние листья на почти оголившихся ветках. Макс обернулся с широкой улыбкой: – Ладно, полезли. Самая погодка для нечистой силы. Мне, пожалуйста, что-нибудь скользкое и жуткое, лучше безголовое.

Чердак был бабушкиным архивом, где хранились всякие вещи: ее самая первая кукла, чьи-то коньки, флаг еще с сорока восемью звездами – по тогдашнему числу штатов, кресло с продавленным сиденьем, сломанная тросточка, мятая-перемятая шляпа… Все они что-то значили для бабушки, и в сентиментальном настроении она рассказывала всякие интересные истории про их давно умерших владельцев. Дом принадлежал семье второй век, и в потаенных уголках чердака близнецы иногда находили сокровища совсем уже давних времен. Эти пропыленные, попахивающие плесенью находки они особенно ценили – Макс тут же придумывал всякие сложные объяснения, а Молли фантазировала, сколько ее душе было угодно.

Полные приятных предвкушений, они поднялись по крутой чердачной лестнице и откинули крышку люка. Юркнув между ними, Бакстер оказался на чердаке первым. Сквозь узкие окна сочился тусклый зеленовато-серый свет, и все вокруг окутывал бархатистый сумрак, скрадывая краски, сгущаясь в сизую мглу у стропил. По крыше барабанил дождь. Небо пронзила молния, узкая, как палец скелета, на мгновение озарив мокрую голую ветку, которая скребла по стеклу.