Н. Воскресенский - Петр Великий как законодатель. Исследование законодательного процесса в России в эпоху реформ первой четверти XVIII века

В свою очередь, и государство Петра по-новому трактовало честь своих подданных. Оно запрещало людям всех чинов и состояний самоуничижение в обращении их к верховной власти. В 1702 году, 3 января, царь издает указ, в котором изгоняет из обращения к нему полуимена Федек, Якушек, Андрюшек, Алексашек и т. п.: «Великий государь указал на Москве и в городех царевичем, и бояром, и окольничим, и думным, и ближним, и всяких чинов служилым, и купецкого и всяких чинов людем, и людем боярским, и крестьяном к великому государю в челобитных, и отписках, и в приказных, и домовных во всяких письмах генваря с 1[‐го] числа нынешнего, 1702 году писаться целыми именами с прозваниями своими. А полуименами никому не писаться» [870].

Итак, Петр, отбросив устарелые формы издания закона с совета с представителями церкви и боярства, принял новую формулу, вполне соответствовавшую степени и характеру его власти, как она сложилась в самом начале самостоятельного его правления. Однако из этого, твердо установленного им положения иногда допускались вызываемые обстоятельствами исключения. Законность таких исключительных случаев была установлена и многократно подтверждена в собственноручно написанных законодательных актах самого Петра. Мы имеем в виду в данном случае право, представленное высшим административным органам времен Петра I, принимавшим участие в правотворчестве, издавать и утверждать законы своей подписью в отсутствие царя в столице. Такими законами могли быть не только указы административного характера, но и законы в полном смысле этого слова, т. е. постановления генерального значения.

Законы, изданные Сенатом в отсутствие царя, имели временное действие и носили условный характер, что обычно и определялось в самих указах, которыми они вводились в действие. Приведем несколько примеров таких законов.

В 1719 году, 12 февраля, Правительствующий сенат издал указ, которым вводил в действие «Инструкцию Штатс-Контор-колегии» и рентмейстерскую. При этом Сенат объяснял свои действия таким образом: «С Инструкции Штатс-Контор-колегии, такожде и рентмейстерской, которые Правительствующий Сенат слушали, а за отлучением ц[арского] в[еличества] в поход собственною его рукою не подписаны, дать из Сената во оную колегию копии и управлять в той колегии по тем инструкциям до тех мест, как оные от е[го] ц[арского] в[еличества] собственноручно подписаны будут, – для того, чтоб в управлении дел остановки не было» [871].

Такая же формулировка ограниченного действия закона имела место при введении в жизнь «Воеводской инструкции» 29 мая 1719 года. Указ Сената по этому случаю устанавливал: «Вышеписанной Воеводской инструкции, которую ц[арское] в[еличество] изволил слушать, но за отлучением в кампанию е[го] в[еличества] собственною рукою не подписана, быть в той силе, как во оной Инструкции написано» [872].

Особенно полно формулированы условия введения в действие Сенатом законов временно, с условным характером, при опубликовании шестой – Е – редакции Генерального регламента: «1719 г. апреля в 30[‐й] день, по указу великого государя Правительствующий Сенат приказали: С Генералного регламента, которой Правительствующий Сенат слушали, а за отлучением ц[арского] в[еличества] в поход собственною е[го] в[еличества] рукою не подписан, пока тот Регламент подлинно состоится и е[го] в[еличества] собственною рукою подписан будет, послать во все колегии с того Регламента за закрепою обер-секретаря копии» [873]. После возвращения царя, как видно из архивных источников, Генеральный регламент подвергся еще долгому и многократному исправлению, по восстановленной нами истории текста – шести чтениям.

Другой же закон, Регламент Камер-коллегии, не подписанный, но также обсужденный и исправленный Сенатом совместно с царем, так и не был подписан Петром, хотя и являлся источником действующего права в течение долгого времени. На подлинном списке закона находится такая пометка рукою секретаря Сената Позднякова, сообщавшая санкцию закону: «Сию Инструкцию ц[арское] в[еличество] изволил слушать декабря 11[‐го] дня 1719 года и указал напечатать и по ней управлять» [874].

Указанная нами практика введения в действие законов временно, до прибытия царя в столицу, с условным характером – в зависимости от дальнейшего одобрения и принятия им изданного без него закона – не была установлена какой-либо общественной силой против воли абсолютного монарха, не являлась она и пережитком старого московского права участия высших классов в законодательстве – наоборот, она была установлена самим Петром и им же внедряема в государственную жизнь его времени.