Н. Воскресенский - Петр Великий как законодатель. Исследование законодательного процесса в России в эпоху реформ первой четверти XVIII века

Приведем несколько наиболее характерных законодательных определений Петра по этому поводу, написанных его собственною рукой. В третьей – В – редакции указа «О крепком хранении прав гражданских» Петр установил норму, которая перешла и в окончательную, пятую – Д – редакцию – закон: «Буде же когда отлучимся вдаль, а дело нужное, то, учиня, как выше писано (принести в Сенат выписки; собрав все государственные коллегии, мыслить, толковать под присягою; не определять, но только свое мнение изложить. – Н. В. ), и подписав всем, чинить, но не печатать, ниже утверж[д]ать вовсе – по тех мест, пока от нас оной апробован, напечатан и к регламентом присовокуплен будет» [875]. Такая практика была установлена Петром в отношении дел общегосударственного управления.

В других указах царя содержались подобные же определения действий высших административных органов по отдельным ведомствам, именно по военному и духовному, в делах, касающихся их компетенции. При законодательной работе над Адмиралтейским регламентом Петр сделал первоначальный набросок главы 111-й первого раздела – «О решении дел, на которые в регламенте примеру нет» [876] – и установил: «Должны все (члены Адмиралтейской коллегии. – Н. В. ) чинить по регламенту и уставам, а не инак[о]». Далее он указал приемы разрешения таких вопросов, относительно которых «примеры сыскать будет невозможно». И, наконец, последний пункт указанной главы содержал норму об издании законов в отсутствие царя при решении дел, не терпящих отлагательства. «Буде же е[го] в[еличество] будет во отлучении, – писал Петр, – а дело нужное и отсрочить невозможно, то решить в колегии (Адмиралтейской. – Н. В. ), а потом докладывать, которое потом, когда апробуется, или инако определится и внесено будет в сию книгу (в Регламент Адмиралтейства. – Н. В. )» [877]. В следующей редакции, после справок и выписок из французской Консилии, из глав 18 и 19 [878], рукою секретаря глава 111-я формулирована так, как мы находим ее в печатной, последней редакции закона. В общем, закон сохранил смысл определения, данного ему Петром, сообщив ему [определению], однако, б о льшую точность: «И ежели е[го] в[еличество] изволит тому быть в регламенте, то останется, а ежели не изволит, то выключится» [879].

В резолюции на докладные пункты Святейшего синода от 19 ноября 1721 года также были даны определения способов решения дел принципиальных, не терпящих отлагательства. На докладе Сената о них Петр положил резолюцию: «Какое дело позовет о новом каком определении генералном, то не должно ни в Синоде, ни в Сенате без подписания моей руки чинить. А буде во отлучении моем такое дело случится, а обождать до прибытия моего будет невозможно, то Синоду согласиться с Сенатом и подписать, а потом публиковать» [880].

Изложенные нами нормы не были заимствованы Петром I из какого-либо законодательного акта и не сложились только в последний период правительственной деятельности Петра, при реформе центральных учреждений России. Напротив, порядок, столь точно регламентированный в приведенных актах Петра, имел место в его управлении и законодательстве и в первое десятилетие XVIII века. В Архиве Министерства иностранных дел находится собственноручное письмо Петра от 28 января 1706 года к начальнику Посольской канцелярии и адмиралу Ф. А. Головину, из которого видно, что тот же порядок управления имел место и во время первого периода войны со Швецией. Стоявшему во главе специальной комиссии в Москве Головину Петр давал полномочия решать без замедления вместо себя дела, выдвигаемые жизнью: «Изволте распечатывать и делать так, как вам дать ответ в день судный». Царь, как и пятнадцать лет спустя, мотивировал свое повеление теми же обстоятельствами – своей занятостью («мне довольно здешнего») и проволочкою времени («також и времени будет продолжение»). Это повеление было высказано Петром уже не впервые. Он напоминает Головину о своем распоряжении, данном ему еще в Москве, и повторяет указания о составе его комиссии: «И я, будучи на Москве, приказывал, чтоб вам за тем (усмирением восстания в Астрахани. – Н. В. ) и протчими делами трудиться, а именно: вам, Тихону Микитичу (Стрешневу [881]. – Н. В. ) и господину адмиралтейцу ([Ф.М.] Апраксину. – Н. В. ) и протчим, кого возьмете к себе. И ныне о том же подтверждаю» [882]. Впоследствии, в 1711 году, при отъезде царя в Прутский поход, из такой комиссии, специально назначенной быть вместо «персоны его величества», вырос Правительствующий сенат.