Н. Воскресенский - Петр Великий как законодатель. Исследование законодательного процесса в России в эпоху реформ первой четверти XVIII века

Это явление объясняется взглядами самого Петра на необязательность полной письменной формы для некоторых видов указов при их издании и публикации. Эти взгляды царя были изложены им самим в десятой – К – редакции Генерального регламента в 1720 году. При законодательной выработке этого регламента Петр написал собственноручно на отдельном вставном листе, потом подклеенном обер-секретарем Сената к указанной редакции Регламента, определение о письменной и устной форме указов. На нем есть пометка: «Прибавлен сей пункт генваря 15[‐го] 1720 года» [851]. В следующей редакции обер-секретарем было записано и название этой главы – «Об исполнении указов».

По определению Петра, указы по форме их издания распадаются на две категории: а) письменные и «заручёные» [852]и б) «словесные». В особом «толковании» царь указал и условия, при которых указ должен был иметь форму акта письменного и «заручёного», и когда он мог быть только словесным. В указанной главе Регламента Петр написал: «Дела разумеются, о которых надлежит письменный указ, те, которые в действо производить, а не те, которые к сочинению действа надлежат; например, надлежит собрать деньги или провиант – тогда и словами приказать мочно, чтоб о том советовать, как учинить; но, когда положат, тогда доложить, так ли быть. И, когда апробуется, тогда не производить в дело без письменного указу» [853].

Эта редакция главы, после дополнений в следующих чтениях проекта, была помещена в окончательном тексте Генерального регламента как глава IV – «Об исполнении указов» [854]. Из приведенного определения Петра следует, что письменными и «заручёными» указами должны быть акты, которыми устанавливается какая-либо норма, обязательная для проведения в жизнь, повеление, запрет. Если же царский указ, а также и сенатский, в пределах компетенции Сената, содержит только повеление составить проект закона, обсудить его, если он направлен только к «сочинению действа», тогда указ может быть словесным. Мы полагаем, что к последней категории можно отнести [и] указы хотя и письменные, но не «заручёные», не подписанные царем. Поэтому названные выше несколько указов Петра, имевшие своей задачей «сочинение действа», хотя и были написаны царем собственноручно, но не были им подписаны, «заручёны». Список подобных указов можно было бы весьма значительно расширить.

Вторая категория указов, хотя и менее принципиальных, но имевших своей задачей осуществить в жизни, «произвести в действо» установленные законодателем или высшими административными органами нормы, обычно была ими подписана.

К первой категории указов, адресованных органам, близко стоявшим к верховной власти, и направленных к «сочинению действа» и поэтому не имевших полной формы, нужно отнести указы Петра, сообщенные им Сенату или Синоду через близких царю лиц. Такими «персонами» были, например, генерал-фельдмаршал А. Д. Меншиков, генерал-адмирал Ф. М. Апраксин, генерал-фельдцейхмейстер Я. В. Брюс, кабинет-секретарь А. В. Макаров, епископы Феофан Прокопович, Феодосий Яновский и другие. Приведем несколько устных указов царя по различным ведомствам, переданных этими лицами. 8 марта 1721 года Сенат записал в протокол постановление: «Великий государь (титул. – Н. В. ) указал, по имянному своему, в[еликого] г[осударя], указу, донским, и яицким, и гребенским казакам во всех управлениях быть в ведении Военной колегии. И о том в ту и в Иностранную колегию и куда надлежит послать указы». Далее записано: «Сей указ в Сенате объявил генерал-адмирал и генерал-губернатор граф Ф[едор] М[атвеевич] Апраксин сего марта 8[‐го] дня» [855].

В 1723 году, 14 февраля, Святейший синод записал у себя указ Петра о том, что царь, «будучи в доме господ Строгановых, указал имянным своего им[ператорского] в[еличества] указом обретающееся в требниках о венчании брачных последование, рассмотря в Синоде, сократить и, сократив, напечатать вновь». Сообщая об этом словесном повелении царя, архиепископ Новгородский Феодосий прибавил: «О чем сей указ сказан подписавшейся зде[сь] синодальной персоне» [856].

В 1724 году, 20 апреля, вице-президент Синода архиепископ Феофан «объявил письменное от е[го] им[ператорского] в[еличества] к лицу Синода о сочинении кратких людем поучений повеление, без подписания е[го] в[еличества] ему, вице-президенту, данное» [857]. К этому доношению епископа Феофана была приложена копия весьма характерного указа Петра с подлинника, оставшегося в Кабинете и также не подписанного царем, в котором определены задачи и приемы работы Синода над изложением основ вероучения православной церкви [858].