Скотт Карни - Красный рынок. Как устроена торговля всем, из чего состоит человек

Зайдя в переполненный офис, он спрашивает первого встречного клерка, есть ли новости из Америки.

Кринос Трокудес так отзывается о женщинах: «Если вы платите, то у вас куча девушек». Однако Трокудес имеет в виду не то, о чем вы подумали: он – эмбриолог, профессионально работающий с человеческими яйцеклетками.

Густая копна его серебристых волос идеально сочетается с белым лабораторным халатом, который он надевает каждый день, а приветливая улыбка обнадеживает пациентов не меньше, чем развешанные на стенах его кабинета медицинские дипломы.

В 1992 году он попал в Книгу рекордов Гиннесса, организовав экстракорпоральное оплодотворение (ЭКО) сорокадевятилетней женщины. С тех пор рекорд был побит несколько раз (в 2008 году, например, после ЭКО 72-летняя жительница Индии родила двойню), однако новаторская деятельность Трокудеса заложила основы репутации его родного Кипра как страны, где расширяются границы эмбриологии. С тех пор благодаря причудам географии, законодательства и мировой экономики небольшой средиземноморский остров стал центром международной торговли яйцеклетками.

С одной стороны, женские яичники обладают потенциалом давать новую жизнь, с другой – они являют собой золотую жилу, поскольку содержат почти три миллиона яйцеклеток, которые можно просто собрать и продать тем, кто даст самую высокую цену. Трокудес понимает и то, и другое. С 1981 года, когда он основал свою клинику Педиэос, он обладает практически безграничным доступом к донорским яйцеклеткам: по большей части их сдают сравнительно бедные мигрантки, которые считают плату за яйцеклетки важной прибавкой к доходам. Пожимая плечами, Трокудес говорит: «Доноров много там, где доходов мало». На Кипре сочетаются характерные для островных государств слишком высокие цены и множество низкооплачиваемых мигрантов, так что это идеальный инкубатор для жаждущих денег доноров.

Полный цикл ЭКО стоит на Кипре 8–14 тысяч долларов – примерно на 30 % дешевле, чем в других странах Запада. Еще важнее, что пациентам редко приходится ожидать поступления донорских яйцеклеток больше двух недель – это сущее благословение, например, для британок, где из-за строгих ограничений на личность донора ожидание может составлять более двух лет. В этом году треть пациентов Трокудеса прилетела из-за рубежа, и он надеется в будущем удвоить их количество. «Если у вас есть доноры, – говорит он, – то у вас есть все».

За последнее десятилетие мировой спрос на человеческие яйцеклетки пережил экспоненциальный рост и в отсутствие четких законодательных ограничений движется в соответствии с развитием многомиллиардной индустрии ЭКО. Через три десятилетия после появления возможности экстракорпорального оплодотворения ежегодно появляется около 250 тысяч «детей из пробирки». Хотя большей частью зародыши затем имплантируются их биологическим матерям, из-за желания более взрослых женщин, порой даже прошедших стадию менопаузы, стать матерями быстро растет сомнительный с точки зрения закона рынок человеческих яйцеклеток. Ныне этот бизнес простирается от Азии до Америки, от самых престижных районов Лондона и Барселоны до глухих городков России, Кипра и Латинской Америки. В нем участвуют как вполне благонамеренные врачи, так и безусловные шарлатаны, как отчаявшиеся родители, так и нечестные предприниматели. Все они – конкуренты за один источник сырья: женщин детородного возраста. Законодательное регулирование здесь можно назвать в лучшем случае неравномерным, а то и вовсе отсутствующим. Хотя в каждой стране предпринимаются попытки контролировать хотя бы внутренний рынок, дешевые авиабилеты и нечеткое международное законодательство позволяют провернуть это опасное и не очень этичное дело так же просто, как получить паспорт. Сегодня бедные женщины из еще более бедных стран продают свои яйцеклетки предприимчивым врачам, которые, в свою очередь, сбывают их надеющимся на лучшее реципиенткам из богатых стран. Это породило множество этических проблем: нормально ли относиться к женщине как к курице, накачивая ее стероидами, чтобы продавать произведенные ее организмом яйцеклетки? Применимы ли стандарты промышленного производства к созданию генетических строительных кирпичиков жизни и к женщинам, которые носят эти кирпичики в себе? Можно ли приравнивать человеческую яйцеклетку к прибору, а донора – к винтику?

К сожалению, почти во всем западном мире от этих дилемм предпочитают попросту отмахиваться. В некоторых странах, таких как Израиль, сбор яйцеклеток на территории самого государства запрещен, однако гражданам покрываются издержки на ЭКО, даже если оно было проведено при помощи донорской яйцеклетки из другой страны.