Скотт Карни - Красный рынок. Как устроена торговля всем, из чего состоит человек

Гаагская конвенция по иностранному усыновлению, посвященная этому типу преступлений, была ратифицирована 50 странами (США подписали конвенцию в 2007 году), но этот документ довольно беззубый, как утверждает Дэвид Смолин, профессор права из Сэмфордского университета в штате Алабама, некогда усыновивший двух детей из Индии. «Гаагская конвенция слаба, потому что полагается на то, что подтверждать законность отправки ребенка будут в странах-отправителях, – написал мне Смолин по электронной почте. – Но принимающие страны не могут позволить себе просто поверить слову отправляющей страны».

Смолину лучше знать. Усыновленные им дети были отправлены в приют штата Андхра-Прадеш собственной матерью, чтобы им дали образование. Это нередко встречается у индийской бедноты. Но неграмотную мать сразу же обманом заставили подписать отказ от детей, и впоследствии, когда она пыталась вернуть себе права на них, ей не удалось. Девочки девяти и одиннадцати лет были подучены говорить, что их отец умер, а мать от них отказалась, но со временем они все же признались Смолинам.

Американское агентство по усыновлению отказалось рассматривать вопрос. На поиск биологических родителей у Смолинов ушло шесть лет, а девочки привыкли к жизни в Алабаме. Хотя дети остаются в США, Смолины все же нашли биологических родителей; они ездили в Индию в гости и продолжают поддерживать контакты.

Смолин изменил направление своей юридической карьеры и сейчас стал одним из главных сторонников реформы усыновления. Главный недостаток Гаагской конвенции, по его словам, состоит в том, что она не ограничивает плату за усыновление, которую вносят богатые страны. «Если не ограничить сумму сверху, все остальные установления обречены на провал», – утверждает Смолин.

Полицейские, юристы и защитники усыновлений в Индии разделяют его подход. «Если бы за детей не надо было платить, весь этот бизнес вообще бы исчез», – говорит помощник суперинтенданта С. Шанкар, ведущий следователь в деле Субаша, который попросил не публиковать его полного имени.

Когда полиция Ченнаи впервые связала Субаша с США на основании документов МЦСС, они вызвали Нагешвара Рао в участок, чтобы тот опознал сына по фотографиям. Он быстро указал на снимок, который, по словам полиции, был взят из личного дела Ашрафа в приюте, а сделан через несколько дней после его поступления в детдом. Субаш лежал на роскошной кровати, одетый по-западному, – вспоминает Нагешвар Рао, откинувшись на пластиковом стуле в своем захламленном домишке в окружении Сасалы и Локеша – старших сестры и брата Субаша. «Даже почти шесть лет спустя я его сразу узнал», – говорит он.

Полицейский комиссар был удовлетворен опознанием, но посоветовал отцу забыть о мальчике. Сейчас Субашу лучше в Америке. «В полиции со мной обращались как с пустым местом, но как мне радоваться, что моего сына у меня украли? – спрашивает Нагешвар Рао. – Я не хочу, чтобы мой сын всю жизнь думал, что мы от него отказались».

По крайней мере сейчас он знает, что сталось с его ребенком. Около трехсот усыновлений МЦСС (как международных, так и внутри Индии) еще предстоит расследовать; на внутреннем уровне полиция начинает работать, похоже, только после того, как инцидент попадает в СМИ. Общее расследование деятельности МЦСС движется с черепашьей скоростью: его перебрасывают из городской юрисдикции в штат, а оттуда – в зону ответственности федеральной полиции, и каждый раз надежды до чего-то докопаться тают. Сейчас дело передано Центральному бюро расследований Индии, которому предписано расследовать три связанных с МЦСС случая, когда украденные из трущоб дети были, по всей видимости, отправлены на усыновление за рубеж – в Австралию, Нидерланды и США. Последний случай – это как раз дело Субаша.

Шанкар, занимающийся этим делом, признает, что расследование агентства поверхностно. В реальности же семья, которая не может позволить себе юриста для составления жалобы на похищение ребенка и доведения дела до суда, в итоге останется ни с чем. «Пока что мы работаем лишь со случаями десятилетней давности, – говорит крупный седой полицейский. Он добавляет, что место МЦСС не преминули занять новые приюты. – Но я не имею права ничего расследовать. У меня связаны руки», – заключает он.

Впрочем, было не так сложно узнать адрес американского семейства из документов суда Ченнаи: он указан в юридической бумаге, которая сопровождала усыновление. Когда я говорю Нагешвару Рао, что поеду в США, чтобы установить контакты с приемной семьей, он трогает меня за плечо и внимательно смотрит мне в глаза. Он испытал большое облегчение, когда в полиции ему сообщили, что его сын был усыновлен, а не вовлечен в секс-торговлю и не продан на органы, как ему говорили до того. Но сейчас он просто хочет сыграть какую-то роль в жизни Субаша. С помощью немногих известных ему английских слов он пытается передать свои чувства и надежды. Жестикулируя куда-то в сторону Америки, он говорит: «Семья». Затем он указывает на себя и произносит: «Друзья».