Стивен Пинкер - Просвещение продолжается. В защиту разума, науки, гуманизма и прогресса

Конечно же, никакой набор данных не может напрямую свидетельствовать о реальном риске военного конфликта. Историческая статистика особенно мало пригодна для оценки вероятности развязывания хотя и редких, но невероятно разрушительных войн [469] Сложность оценки риска войн: Pinker 2011, pp. 210–22; Spagat 2015, 2017; M. Spagat, “World War III – What Are the Chances,” Significance, Dec. 2015; M. Spagat & S. Pinker, “Warfare” (letter), Significance, June 2016, and “World War III: The Final Exchange,” Significance, Dec. 2016. . Чтобы использовать имеющуюся скудную информацию в мире, где история случается лишь однажды, нам нужно подкрепить цифры знанием о том, что становится причиной войн, – ведь, как гласит девиз ЮНЕСКО, «мысли о войне возникают в умах людей». В самом деле, отход от войны заключается не только в снижении числа войн и жертв вооруженных конфликтов; о нем свидетельствует и степень готовности стран к военным действиям. За последние десятилетия снизились распространенность всеобщей воинской повинности, численность вооруженных сил и уровень расходов стран мира на военные нужды в процентах от ВВП [470] Nagdy & Roser 2016a. Военные бюджеты всех стран, кроме США, сократились в долларах с поправкой на инфляцию по сравнению с пиковыми значениями времен холодной войны. В США военный бюджет снизился, если рассматривать его как долю ВВП. Всеобщая воинская повинность: Pinker 2011, pp. 255–57; M. Tupy, “Fewer People Exposed to Horrors of War,” HumanProgress, May 30, 2017, http://humanprogress.org/blog/fewer-people-exposed-to-horrors-of-war . . Важнее всего, однако, то, что серьезные изменения произошли в умах людей.

Как же это случилось? В эпохи рационализма и Просвещения войну порицали среди прочих Паскаль, Свифт, Вольтер, Сэмюэл Джонсон и квакеры. Тогда же впервые прозвучали практические предложения, как можно сократить или даже вовсе прекратить войны, в частности в знаменитом трактате Канта «К вечному миру» [471] Осуждение войны в эпоху Просвещения: Pinker 2011, pp. 164–68. . Постепенным распространением этих идей некоторые авторы объясняют снижение числа войн между великими державами на протяжении XVIII и XIX веков, а также несколько долгих периодов мира в те же годы [472] Сокращение числа войн и долгие периоды мира: Pinker 2011, pp. 237–38. . Однако систематически способствующие миру силы, о которых писали Кант и другие, начали действовать лишь после Второй мировой войны.

Как мы уже видели в главе 1, многие мыслители Просвещения были сторонниками теории «доброй торговли», в соответствии с которой международный товарообмен должен сделать войну менее привлекательной. И действительно, с тех пор как в послевоенную эпоху доля торговли в ВВП начала резко расти, количественный анализ неизменно подтверждает, что страны, которые при прочих равных условиях связывают более тесные торговые отношения, с меньшей вероятностью начинают воевать друг с другом [473] Теория «доброй торговли» подтверждается: Pinker 2011, pp. 284–88; Russett & Oneal 2001. .

Другая идея Просвещения – это теория, что демократическая форма правления позволяет держать в узде жадных до славы лидеров, готовых втягивать свои страны в бессмысленные войны. Начиная с 1970-х годов и все чаще после падения Берлинской стены в 1989-м все большее число стран решаются попробовать демократию (глава 14). И хотя категоричное утверждение, что история пока не знала войны между двумя демократическими государствами, является весьма сомнительным, факты подтверждают обусловленную версию теории демократического мира, согласно которой чем ближе две страны к демократическому строю, тем меньше вероятность их столкновения в военном конфликте [474] Демократия и мир: Pinker 2011, pp. 278–94; Russett & Oneal 2001. .

«Долгому миру» отчасти способствовал и политический реализм. Во времена холодной войны разрушительная мощь американской и советской армий (даже без учета их ядерного арсенала) заставляла сверхдержавы дважды подумать, прежде чем вступить в открытое противостояние на поле боя, так что этого, к удивлению и облегчению всего мира, так и не произошло [475] Возможность того, что ядерное оружие не сыграло значительной роли в поддержании мира: Mueller 1989, 2004а; Pinker 2011, pp. 268–78. Свежие данные: Sechser & Fuhrmann 2017. .

И все же самым важным нововведением в системе международных отношений стала идея, которую в наше время редко оценивают по достоинству: война незаконна. На протяжении большей части истории дело обстояло совсем не так. Война была продолжением политики другими средствами, и все трофеи доставались тому, кто оказывался сильней. Если одна страна считала, что другая поступила по отношению к ней неправильно, она объявляла ей войну, завоевывала некую территорию в качестве компенсации и была уверена, что остальной мир признает этот захват законным. Аризона, Калифорния, Колорадо, Невада, Нью-Мексико и Юта являются частью США по одной причине: в 1846 году американцы отвоевали их у Мексики в ходе войны, начатой из-за невыплаты долгов. Сегодня такого случиться не может: государства мира взяли на себя обязательство не вступать в войны иначе как в целях самообороны или с одобрения Совета безопасности ООН. Государства теперь бессмертны, их границы не подлежат пересмотру, а любая страна, которая решится на завоевательную войну, может ожидать от остальных бурного негодования, а никак не попустительства.