Владимир Николаев - Американцы. Очерки

Несомненно, что только энергия и любознательность миссис Пэссоу (она, кстати, сама сообщила мне, что в фермерском хозяйстве участия никогда не принимала) были причиной того, что я, выразив в Вашингтоне желание пожить на ферме, попал именно к ней. Как же она, собирательница чужих судеб, могла упустить, такой случай — принять впервые в жизни советского человека?

Итак, я попал на эту ферму, хотя, повторяю, если бы в Вашингтоне ее увидели, то, наверное, переадресовали бы меня в другое место. Между прочим, в те же дни я побывал и у нескольких фермеров с более благополучными судьбами. А что же с Пэссоу? Когда заходит речь об американском фермере, то часто тут же всплывает эпитет «разоряющийся». В отношении Генри Пэссоу я бы назвал другое определение — угасающий. Во-первых, как я уже сказал, сын не пожелал наследовать нелегкий отцовский труд. Есть у Генри еще дочь, но и она ему не помощница — замужем, но не за фермером, а за каменщиком. Вот и получается, что Генри один в поле воин. А поле большое, свыше ста гектаров, на которых он выращивает кукурузу и бобы. Хотя я и знал, что сто гектаров на одного сельского труженика в Америке дело вполне обычное, все же удивился, как Генри управляется при его-то возрасте. А он в ответ тоже удивился, простодушно, без намека на юмор, заявив, что он не один, что у него есть комбайн, трактор, грузовик и т. п. Правда, когда дела совсем прижмут, он на время нанимает одного-двух работников.

Генри рассказывает о том, как он работает на тракторе с многочисленными навесными машинами и орудиями, что обеспечивает комплексную механизацию полевых работ. Он вспоминает, как уже на его веку маломощные ранее тракторы заменялись машинами средней и большой мощности, работающими на повышенных скоростях. Говорит о постоянном совершенствовании навесных машин и орудий. Хвалит Генри универсальные самоходные комбайны, которые убирают не только хлеб, но и кукурузу. Американская статистика свидетельствует об этом крае: «Нигде в мире не производится больше продовольствия на единицу затраченного труда».

Да, по сто с лишним гектаров на одного труженика — это, разумеется, следствие почти сплошной механизации и электрификации сельского хозяйства. И даже старый Генри Пэссоу все еще может тянуть свою лямку. Но он очень сетует на то, во что ему обходится техника. В самом деле, комбайн для уборки кукурузы стоит более 30 тысяч долларов, трактор, плуг и борона — все вместе 15—16 тысяч, грузовичок «пикап» — 6 тысяч... Стоп! А сколько получает сам Генри? На этот вопрос он отвечает отнюдь не сразу. Диалог при этом происходят примерно такой:

— Да что там я получаю? Знаете, какие налоги у нас большие!

— Знаю! Но все же сколько остается у вас чистыми на руках ежегодно?

— Да год на год не приходится... По-разному бывает...

— Но в среднем сколько?

— В среднем?..

Генри Пэссоу долго молчит, мне уже неловко за мою настырность, но, признаться, хочется вытянуть из него эту основополагающую цифру. Наконец он сдается:

— Примерно тысяч десять в год...

Здесь надо сделать сразу такую поправку. Сколько бы потом я ни спрашивал местных фермеров об их доходе, со всеми повторялся диалог, похожий на приведенный выше. И заканчивался он все той же магической цифрой 10 тысяч, хотя другие фермы были явно побогаче той, что у Пэссоу. Это сдержанность и, если хотите, скрытность, типичная для крестьянина при разговоре о его доходах, но это также и врожденная в США настороженность по отношению к налоговому ведомству, которое налоги дерет действительно высокие, и поэтому каждому хотелось бы так «ли иначе приуменьшить свой доход.

Первая же наша беседа с Генри оказалась посвященной ценам на сельскохозяйственную продукцию. Завел ее он сам, очевидно, по принципу «у кого что болит, тот про то и говорит». Цена, за которую сегодня покупается продукция, всегда была самым главным, если хотите, магическим символом успеха или несчастья фермера. Ее нужно, словно сказочную птицу, вовремя ухватить за хвост. Сегодня цена одна, завтра другая. Надо выбрать момент, чтобы она была максимальной, и тут же продать свой урожай.

И в то же время он вовсе без радостной реакции читал мне газетные сообщения о том, что к урожайной поре цены на зерно поднялись на 167 процентов по сравнению с тем же периодом год назад, а цены на живую домашнюю птицу на 153 процента. Ведь ясно, что так ненормально цены подскочили не только на продукцию фермеров.

Вместе с Генри мы листаем лежащие на столе в его гостиной последние американские журналы. Вот карикатура в «Ньюсуике»: стоит корова и жует доллары, а фермер выдаивает из нее только центы. А вот уже не карикатура, а фотография в том же номере «Ньюсуика»: фермер топит в чане с водой только что вылупившихся цыплят. Сумасшедший? Нет! В другом журнале, «Ю. С. ньюс энд уорлд рипорт», аналогичная фотография: фермер с сыном-подросткам топят цыплят. В статье, сопутствующей этому снимку, журнал пишет: «Сотни тысяч цыплят уже уничтожены фермерами, потому что они не могут получить за них на рынке столько, сколько нужно для приобретения цыплячьего корма». Вот так! Цены на живую домашнюю птицу поднялись на 153 процента, и тут же подняли цены поставщики цыплячьего корма. А правительство, желая приостановить рост цен и инфляцию доллара, заморозило на время цены на сельскохозяйственную продукцию. Вот и пришлось фермерам уничтожать цыплят, поскольку выращивать их стало убыточно.