Владимир Николаев - Американцы. Очерки

Еще немного о другом моем знакомом из этого отряда. Томас Стаффорд один из первых американских космонавтов (с 1962 года) и один из самых активно действующих. При проведении полетов по программе «Джемини» он трижды был дублером. В декабре 1965 года он вместе с Ширрой на «Джемини-6» встретил в космосе корабль «Джемини-7». Более пяти часов оба корабля летели вместе. В июне 1966 года вместе с Сернаном летал на «Джемини-9», будучи командиром корабля. Он стыковался в космосе со специальной платформой, запущенной ранее. Приводнившись, он поставил рекорд — посадил корабль на расстоянии в 0,4 мили от расчетной точки. Затем Стаффорд был дублером при полете «Аполлона-7», а в мае 1969 года он уже командир «Аполлона-10», который облетел вокруг Луны, затем его «Лунник», отделившись от командного отсека, подошел к Луне на восемь миль и вернулся обратно. Так Стаффордом был подготовлен полет «Аполлона-11, достигшего поверхности Луны в июле 1969 года. Всего в космосе Стаффорд провел более 300 часов и совершил там за это время шесть стыковок. Недаром этот космический ас участвовал в совместном полете с нашими космонавтами. Его космическая биография хороший пример разумного использования творческих возможностей способного человека.

Итак, мы в кабинете Стаффорда. Стандартный американский офис. В углу стоит американский флаг, на стене висят рога антилопы. Кабинет, флаг и секретарша в приемной — признаки известного служебного положения. Так оно и есть. Стаффорд — заместитель командира космического отряда Дональда Слейтона, о котором мы говорили выше. Да, у Стаффорда его коллеги могут многое позаимствовать с пользой для себя. За его плечами 6 тысяч летных часов, 5 тысяч из них на реактивных самолетах. Он соавтор двух книг — «Настольная книга пилота-испытателя» и «Настольная книга по аэронавтике для пилотов-испытателей».

Поскольку мы пришли к нему с урока русского языка и поскольку он тоже говорит с нами по-русски, начинаем разговор о том, как им дается наша грамота.

— Что ж! — говорит он.— Учить русский трудно, но можно. Каждый день я занимаюсь языком по три-четыре часа. Вот понимаю, что вы говорите. А вы понимаете мой русский?

Затем разговор совершенно естественно переходит на совместную работу американских и наших космонавтов. И в словах Стаффорда тоже звучат глубокое уважение по отношению к советским коллегам и горячая заинтересованность в совместных экспериментах. Он с восторгом рассказывает о своем пребывании в нашем Звездном городке, о личной дружбе с советскими космонавтами, о том, как их радушно встречают здесь, в Хьюстоне. Кстати, я тут же стал свидетелем того, как здесь тщательно готовились к очередной встрече с советскими коллегами. Группа советских специалистов и космонавтов прибывала в Хьюстон через три дня. Это был не визит вежливости, не экскурсия, а совместная работа.

Я пришел к Стаффорду всего через несколько дней после того, как в космическом центре благополучно закончилась нелегкая страда — полет первой троицы американцев на «Скайлэбе». Полет, как помните, драматический.

— Да, пришлось изрядно поволноваться,— вспоминает Стаффорд.— Как и все сотрудники нашего центра, я работал в те дни по пятнадцать-шестнадцать часов в сутки. Очень, очень большое напряжение.

Кстати, еще в Вашингтоне я в течение почти двух часов наблюдал по цветному телевизору всю процедуру приводнения вернувшихся со «Скайлэба» космонавтов. Наловчившиеся на таких событиях операторы телевидения поймали в свои объективы падающий в океан космический корабль еще до того, как над ним раскрылись парашюты. И затем они уже не выпускали его из поля зрения ни на секунду. Четко отработанная операция приводнения, подъема корабля на палубу авианосца и выхода космонавтов на свет божий произвела большое впечатление.

Я поделился со Стаффордом своими мыслями об этой прямой телевизионной передаче с места приводнения команды «Скайлэба». При этом я сказал ему:

— Меня просто изумило, как блестяще осветило ваше телевидение приводнение «Скайлэба», но еще больше поразило то, что эта, можно сказать, историческая передача прерывалась коммерческой рекламой. Я, например, затаив дыхание жду с мгновения на мгновение выхода мужественных космонавтов из их корабля на палубу авианосца, никто еще не знает, в каком состоянии они находятся, а меня начинают глушить то рекламой присыпки от пота, то рекламой средства от геморроя, то рекламой стирального порошка. Что вы думаете по этому поводу?