Владимир Николаев - Американцы. Очерки

При нашем появлении урок был прерван. На мой первый вопрос, заданный по привычке по-английски, американцы отвечали по-русски. Не очень складно, с ошибками, но речь их была вполне понятна. Дальше мы говорили с ними уже на нашем родном языке. Преподавательница, радуясь и краснея за своих учеников, поправляла их, заставляла, как школьников, повторять слова и выражения, в которых они допустили ошибки. Как бы там ни было, я еще и еще раз убедился, что космонавты люди если и не особенные, то не вполне обычные. Всего за три месяца занятий (а они занимаются, разумеется, не одним русским языком) сумели далеко продвинуться в столь трудном языке, как наш. А ведь их отбирали из сотен и тысяч желающих не за лингвистические способности. Тогда таковые в расчет вовсе не принимались. Но, видимо, все-таки отбор есть отбор. Мужество, опыт, интеллект и желание — вот, пожалуй, их главные качества. Слитые воедино, эти качества образуют характер такого прочного сплава, которому под силу все или почти все.

Как и наши космопроходцы, начиная с незабвенного Юрия Гагарина, американские космонавты, по крайней мере те, с кем я общался, сразу располагают к себе, в них чувствуешь скрытую силу и открытую душу. Все они еще до прихода в космический центр крепко закалили свою волю и многое познали.

Когда я попал в аудиторию с макетом Москвы, я понял, что мне повезло вдвойне. Во-первых, из-за урока русского языка. Во-вторых, потому, что один из двух космонавтов оказался из самого первого набора, а другой новобранцем. И самое любопытное состояло в том, что ветеран, как и новобранец, еще ни разу не был в космосе.

Интересной была беседа с ними. Меня главным образом интересовало, кто же они такие.

Итак, старший, Дональд Слейтон. Родился в 1924 году. Он отметил свое пятидесятилетие, находясь в строю. Обращает на себя внимание его учебный и послужной список. Окончил университет в Миннесоте в 1949 году и стал инженером по аэронавтике. Это не случайно, ибо еще с 1943 года был пилотом военно-воздушных сил США. Совершил 56 боевых вылетов на бомбардировщике на европейском театре войны, затем добивал японских самураев (семь боевых вылетов). После окончания университета два года работал инженером авиационной корпорации «Боинг». С 1951 года Слейтон снова в военно-воздушных силах, пилот-инструктор, затем технический инспектор и, наконец, пилот на истребителе. С 1956 года летчик-иcпытатель. Его инженерное образование было помножено на 4900 летных часов, из них 2 950 на реактивных самолетах. Вот с каким багажом пришел он в апреле 1959 года в первый отряд космонавтов, в который тогда помимо него было зачислено шесть человек. Они много сделали, их имена сегодня хорошо известны: Карпентер, Купер, Гленн, Гриссом, Ширра и Шепард.

Но почему же Слейтон не побывал в космосе? Ведь еще в 1959 году он был намечен в качестве пилота седьмой миссии по программе «Меркурий». Полет этот состоялся в 1962 году, но не Слейтон, а Карпентер трижды обогнул тогда нашу планету за пять без малого часов. Слейтон был отстранен от полета в связи с тем, что у него неожиданно обнаружились дефекты в сердце. Это был тяжелый удар судьбы. Но уйти из семьи космонавтов Дональд был не в силах. Он остался на оперативной работе и с 1963 года стал командиром космического отряда. Высокое и ответственное дело. Почетное для любого. Но, наверное, не для него. Ему нужны сами полеты, а не руководство ими. И он все время борется со своим сердечным недугом. Натренированный более чем достаточно, он теперь сам лечит и тренирует свое сердце. И происходит, казалось бы, невероятное: в марте 1972 года строжайшая медицинская комиссия восстанавливает Слейтона в полных правах члена космического отряда. Правда, после этого командиром отряда его все же по совместительству оставили. И Слейтон начал готовиться к совместному полету с советскими космонавтами. Потому и застали мы его у макета Москвы на уроке русского языка.

Другой участник нашей беседы, Роберт Овермейер, не собирался в совместный полет с нашими космонавтами, но он тем не менее тоже учил русский язык. На будущее, впрок. И это знаменательно! В беседах с американскими космонавтами и руководителями космического центра я все время ощущал большое, искреннее уважение по отношению к их советским коллегам.

Здесь знают, почем фунт лиха, и всегда помнят о том, что первым землянином, проложившим дорогу к звездам, был Юрий Гагарин, русский, советский человек.

Роберт Овермейер производит впечатление очень собранного, сильного, вдумчивого. Ему тридцать семь лет. У него трое детей — две девочки и мальчик. Как и другие его коллеги, он имеет весьма солидную научную подготовку: из колледжа вышел с дипломом физика, а затем окончил военную аспирантуру по специальности аэронавтика. И опыта ему не занимать. Сразу после окончания колледжа, в 1958 году, пошел учиться на военного летчика и стал таковым в 1959 году. Получив ученую степень по аэронавтике, он еще год занимался в специальной школе по подготовке космонавтов, после чего и был зачислен в 1969 году в космический отряд. За его спиной 3500 часов летного времени, 3000 из них на реактивных самолетах. Был во вспомогательной команде при последнем полете на Луну.