Борис Кипнис - Непобедимый. Жизнь и сражения Александра Суворова

«Состоящему в непрерывных опасностях гилянскому Гедает-хану согласно со здешним в Астрахани посланцом учинено мною испытание о прибежище его с имением [433] То есть со всем имуществом. под высочайший скипетр ее императорского величества» [434] Суворов А. В. Документы. – Т. 2. – С. 228. .

После этого Суворов послал к хану своего агента, карабахского армянина Никиту Яковлева, который сумел снарядить судно для вывоза изгнанного властителя Решта, но тут произошла осечка:

«Рящ[инский] Гедает-[хан], уже на российском] судне, с имением, задремал и захвачен его неприятелем и пр[очее]. Сие известие сумнительное, ибо действующие от меня лицы страждут, по разноречиям, до избавления и ощипаны до перепонки» [435] Там же. С. 230. .

Так Суворов пишет П. И. Турчанинову 12 октября. Несмотря на неудачу, Суворов не оставил на произвол судьбы злосчастного Никиту Яковлева, захваченного на обратном пути по навету астраханского купца Нурзали Имангулова [436] Суворов А. В. Письма. – М., 1986. – С. 146. , подозревавшегося в разведке в пользу мусульманских властителей в Дербенте Фет-Али-ханом:

«По сему делу особливо употребленной генжинский [437] То есть уроженец города Гянджа. армянин Никита Яковлев, бывший при конце своего живота [438] То есть под угрозой потери жизни. , слава Богу, возвратился сюда здоров. За услуги его, как за снисхождение Дербентского Фет-Али-хана с шамхалом Тарковским, – мерное награждение мною учинено.

Сего армянина Никиту Яковлева принимаю смелость в высокое покровительство вашей светлости поручить» [439] Суворов А. В. Документы. – Т. 2. – С. 232. .

Мало этого, Суворов послал Яковлева в Петербург к Потемкину с докладом о наблюдениях, сделанных в Прикаспии во время поездки к Гедает-хану. Яковлев поступил на русскую военную службу, участвовал с Суворовым в кампании 1794 г. в Польше и был уже в чине премьер-майора рекомендован полководцем всесильному временщику князю П. А. Зубову в 1795 г. [440] Суворов А. В. Письма. – С. 524. Такое внимание нашего героя к своим самого простого происхождения помощникам говорит нам, что жизненный опыт научил его высоко ценить не «породу», а преданность служению, от кого бы она ни исходила.

Между тем напряженное ожидание начала похода измотало ему нервы, и Суворов 7 июля жалуется Турчанинову:

«Экспедиция не начинается. Флот готов. Жарам и комарам чуть за месяц» [441] Там же. С. 67. .

Проходит почти два месяца, а воз и ныне там. Бездействие порождает хандру:

«Спросите Вы, Милостивый Государь мой, чем я в бездействе упражняюсь? В грусти из моей кибитки исхожу на полеванье [442] То есть на охоту. , но к уединению: отвес меня тревожит. Сей, сходный на Нат[альи] Ал[ександровн]ы [443] То есть веселый, как у его пятилетней дочери. нрав, мрачится. Остатки волос седеют и с главы спадают. Читаю “Отче наш”.

Напоминая Вам, Милостивый мой друг, все прежнее, прибавлю: необходимо надлежало бы мне знать термин начала экспедиции… Сия есть не вредная делу откровенность, мне же весьма полезная» [444] Суворов А. В. Письма. – С. 69. .

Это Суворов пишет Турчанинову уже 27 августа. О дочери вспомнил он тут не случайно, приписав ниже:

«Общая наша дочка была вчера именинница. Варюта проплакала. Изправилось было положение ее… Для сих обеих сжальтесь, не отлагайте!» [445] Там же.

Заметим, что стал он нежен с женой и в письме называет ее ласковым, домашним именем – Варюта. Снова мелькнул перед нами не воин, но любящий отец и муж. Кто знает: может быть, будь таких периодов бездействия в жизни его больше, стало бы крепче семейное счастье его?

Через полтора месяца после этого письма провалилась попытка вывезти Гедает-хана в Астрахань [446] Там же. С. 70. , уже ранее описанная. А там и осени пришел конец, равно как и надеждам на поход в Персию в столь утомительно протекшем 1780 г. В последние дни дух Суворова столь смутен, что жалуется он Турчанинову на крадущуюся за ним по пятам бедность, вызванную ревностным служением его:

«Один вояж из Мос[квы] сюда скушал за половину моих год[овы]х доходов. Обращенное во прах оставшее мое в Полт[аве] и учреждение здесь – стоило почти другую. Богатство мое состоит в жал[ованны]х брил[лианта]х и наделанных в С[анкт]-П[етербурге] мундирах да серебряных ложках, выписанных недавно из М[осквы]. Немедленно да постигнет меня Страшный Суд Божий, ежели лгу!» [447] Суворов А. В. Письма. – С. 71.