Борис Кипнис - Непобедимый. Жизнь и сражения Александра Суворова

Год после этого плелись сложные интриги и совершались дипломатические маневры, когда, наконец, 22 июля (старый стиль) 1793 г. польский Сейм, собранный в провинциальном Гродно, склонился перед железной волей императрицы и штыками русских войск: второй раздел Речи Посполитой свершился. К империи отошло 250 200 км 2и более чем 3 млн новых подданных. Теперь три четверти Белоруссии и весь правый берег Днепра с Подолией вошли в ее состав. То, что осталось от некогда великого и гордого шляхетского государства, фактически превращалось в протекторат, полностью зависевший от Санкт-Петербурга. Магнаты, загубившие в 1792 го-оду дело польской независимости, сохранили свои земли и богатства, лишь некоторые из них чувствовали жгучий стыд от того, чем закончилась их попытка сохранить свои привилегии. Мелкопоместная шляхта глухо роптала, но подчинялась. Только меньшинство дворян и горожан, прошедших выучку в школе Просвещения и видевших перед собою французский пример любви к Отечеству, поклялись так просто не выпустить из рук последние крохи польской свободы. Был среди них и Костюшко, на которого теперь были обращены взгляды тех, кто в Польше и за ее пределами стремился сбросить постыдное иго.

Затишье, а точнее, болевой шок, наступивший после роковых событий июля-августа 1793 г., когда вслед за Россией и Пруссия оторвала себе кусок живой польской плоти [1311] В отличие от Екатерины II, Фридрих-Вильгельм II получил исконные польские земли на западе страны. , стало проходить к глухой декабрьской поре 1793 г. С одной стороны, победы французского республиканского оружия над пруссаками и австрийцами внушали неопределенные надежды на военную помощь Республики, а с другой – политика нового русского посла И. А. Игельстрома, стремившегося сократить польскую армию втрое, до 15 тысяч человек, стала вызывать все более сильное негодование в среде офицерства, поместного шляхетства, интеллигенции и буржуазии. Кадры для нового восстания множились на глазах: к сторонникам Конституции 3 мая начинали примыкать и те, кто полтора года назад приветствовал Тарговицкую конфедерацию. Поддерживалась связь с изгнанниками, в особенности с Костюшко, велись переговоры с якобинскими вождями в Париже. Наступал май 1794 г., в воздухе начало пахнуть не только весной, но и приближающимся восстанием. Разоружение польской армии, начавшееся на рубеже февраля-марта, спровоцировало преждевременное восстание. Костюшко хотел подождать, пока Турция или Франция не пообещают помощь. Какие-то слухи о переговорах с турками в искаженной форме дошли тогда и до Суворова, говорившего в одном из своих писем, что польский вождь участвует в обучении турецких войск [1312] Суворов А. В. Документы. – Т. 3. – С. 300–301. .

На самом деле этот пламенный патриот в марте вернулся на родину, возглавил повстанцев и 24 марта (старый стиль) 1794 г. разбил при Рацлавицах отряд генерала Тормасова. Эта искра вызвала пожар: через десять дней восстала Варшава. Был Великий четверг, ночь с 6 на 7 апреля, войска, находившиеся на богослужении без оружия, подверглись внезапному нападению. Из семитысячного гарнизона более половины было убито либо пленено, захвачены и посажены в тюрьму жены и члены семей русских офицеров. Сам Игельстром с несколькими батальонами пробился из города и ушел под защиту наших войск.

Увы, эти роковые события не повысили бдительность русского начальства, и 11 апреля (старый стиль) произошло восстание в столице Литвы – в Вильнюсе. Начальник гарнизона генерал-майор Н. Д. Арсеньев был на балу, где его и арестовали повстанцы. Гарнизон сумел с боем вырваться из охваченного мятежом города. Вся Литва и Курляндия поднялись. Теперь, в конце апреля, когда императрица получила полную информацию о размерах патриотического взрыва в Польше, она начала активно действовать: 20 апреля (старый стиль) положение дел рассматривалось в Совете при Высочайшем дворе, и решено было двинуть войска в Великое княжество Литовское, а оттуда и в Польшу, одновременно призвать прусского короля действовать к западу от Вислы, а австрийцев пригласить выступить из Галиции на юг Польши.

Между тем с русской правобережной Украины и отчасти из Белоруссии стали приходить вести, что польские офицеры, которые в 1793 г. были зачислены на русскую службу, покидают свои части и массово возвращаются на родину, часть солдат следует их примеру. Количество перебежчиков быстро приблизилось к 4 тысячам человек. Императрица немедленно повелела расформировать и разоружить такие бывшие польские полки и бригады.