Борис Кипнис - Непобедимый. Жизнь и сражения Александра Суворова

Вообще тут же высказывает очень интересные и здравые мысли об участии и взаимодействии парусного и гребного флотов в планируемой войне с Турцией [1305] Там же. С. 980. . Весь январь и февраль были заполнены обычной служебной деятельностью. Турки любви и дружества к России не испытывали, но и воевать явно не собирались. Эти сведения получил Суворов от Ф. И. Антинга, который был знаком ему с 1793 г., когда тот ехал в Стамбул:

«Сакс-веймарнский Советник г. Антинг, проезжал из Москвы в Константинополь здесь, при котором случае имел я способ узнать его разные качествы. По возвращении дал он прилагаемые известии [1306] В. С. Лопатин отмечает, что к этому письму приложена записка саксонского дипломата со сведениями о состоянии армии и флота Турции, о народных настроениях. : желание его быть определенным при Коллегии иностранных дел; осмеливаюсь Вашему Сиятельству его препоручить в милость и покровительство.

Отсюда скоро он едет в Москву <���…> и потом будет иметь щастие явиться у Вашего Сиятельства…» [1307] Суворов А. В. Письма. – С. 265

Так пишет он Зубову 1 марта из Херсона. После этого отношения полководца и известного художника укрепились: Антинг за оказанные им услуги был принят на русскую службу, состоял при штабе нашего героя и с его согласия стал первым биографом Александра Васильевича, выпустившим еще при жизни первые части суворовского жизнеописания. Таким образом, мы видим, как искусен был Суворов в подборе осведомителей и разведчиков, позволявших ему вести стратегическую разведку прямо в столице неприятеля.

Однако казалось, что надеждам быть на привычном поприще сбыться не суждено: Турция была серьезно истощена предшествующей войной, и Султан III хотя и занялся восстановлением армии и даже пытался обучить на европейский лад от 3000 до 6000 новобранцев, набранных из боснийцев и жителей Адриатического побережья [1308] Суворов А. В. Документы. – Т. 3. – С. 248–249. , но от создания новой боеспособной армии был еще очень далек. Природные же турки вообще не хотели обучаться военному делу по-европейски. Крепости на нижнем Дунае, полуразрушенные в 1790–1791 гг., не были еще восстановлены, а без этого ни о какой войне против России нельзя им было даже и помышлять. Суворов это отлично понимал, когда писал фавориту из Белой Церкви:

«Турки армию по сю сторону Дуная – то война силою на черте Шумлы, то ей быть, – толпятся около Адрианополя, – то ее намеряет. Нигде такового еще нет, но с прибавлением вооруженных обывателей довольно они уже в войсках сильны, чтобы впасть в буйный разрыв, к которому более прежнего оказывают склонность…» [1309] Там же. С. 326.

Что бы он ни писал о возможности военной вспышки, ключевой была фраза: «Нигде такового еще нет» [1310] Там же. . Он прекрасно понимал, что на 30 июня время для начала новой войны у турок почти уже упущено. Да она теперь его и не так уж привлекала. Ибо хотел он на совсем другую войну, полыхавшую у западной границы России уже три месяца. Сердце его рвалось в Польшу.

Последний акт трагического заката Речи Посполитой свершился в тот роковой для нее 1794 год. Мы помним, что майская Конституция 1791 г., несколько усиливавшая королевскую власть и упорядочивавшая работу Сейма, вызвала ненависть магнатов, терявших ряд рычагов политической монополии на власть. Эта Конституция не могла быть приятна и соседям Польши, раз укрепляла ее государственность. Пруссию и Австрийскую империю пугало некоторое сходство с тогда же вводимой конституцией во Франции.

Екатерину II раздражало понимание, что если документ укрепится, то она не сможет более претендовать на роль фактического протектора польского государства, что шло вразрез с ее политическими целями. При поддержке императрицы в 1792 г. возникла Тарговицкая конфедерация противников новой Конституции, и по приглашению Екатерины II 7 мая (старый стиль) русские войска перешли восточную границу Польши. Исход этой кампании был предрешен: русские войска насчитывали до 100 тысяч человек против не более чем 45 тысяч поляков, да еще и раздробленных. И хотя Т. Костюшко 7 июля (старый стиль) с шестью тысячами человек сразился при Дубенке с 19 тысячами русских, это могло спасти лишь честь польского оружия – не более, так как 13 июля (старый стиль) король Станислав-Август приказал польским войскам прекратить сопротивление. Конституция 3 мая была отменена, а многие патриоты, в том числе и Костюшко, ушли в изгнание.