Карен Хорни - Невроз и личностный рост - борьба за самореализацию

Все такие изменения можно принять как постепенную сверку с реальностью и проверку системы ценностей. Это шаг за шагом подтачивает гордыню. Для переориентации, которая и есть цель терапии, это совершенно необходимое условие. Но пока что все они ведут к избавлению от иллюзий . И они одни не могут и не будут иметь законченного и продолжительного освободительного эффекта (если вообще будут эффективны) без одновременных конструктивных шагов.

Когда на заре психоанализа психиатры рассматривали его как одну из возможных форм психотерапии, некоторые отстаивали тот взгляд, что за анализом должен следовать синтез. Они считали обязательным условием необходимость определенных «разоблачений». Но после этого врач должен предложить взамен пациенту что-то позитивное, чем он мог бы жить, во что мог бы верить, ради чего мог бы работать. Когда такие предложения возникали, возможно, из неверного понимания психоанализа в них было много ошибочного, но они были подсказаны хорошей интуицией. На самом деле, эти предложения более относятся к психоаналитическому мышлению нашей школы, чем школы Фрейда. Фрейд видел процесс лечения иначе, чем видим мы: убрать препятствия, чтобы создать возможность для роста. Главная ошибка тех предложений была в значении роли терапевта. Вместо того чтобы довериться конструктивным силам самого пациента, врач достаточно искусственным путем, как deus ex machina , пытался обеспечить ему позитивный жизненный путь.

Старинная врачебная мудрость гласит, что силы выздоровления присущи самому сознанию точно так же, как они присущи телу человека, и что в случаях телесных или душевных расстройств врач только протягивает руку помощи, чтобы удалить вредное и поддержать целебное. Терапевтическая ценность процесса освобождения от иллюзий состоит в том, что по мере ослабления негативных сил конструктивные силы реального Я получают возможность для роста .

Задача психоаналитика при поддержке этого процесса существенно отличается от его задачи при анализе гордыни. Та работа требует, помимо владения техникой, глубоких знаний возможных бессознательных хитросплетений и личного умения их обнаруживать, понимать, расплетать. Для того чтобы помочь пациенту найти себя, психоаналитик должен и сам обладать опытным знанием о путях, которыми реальное Я обнаруживает себя, например, в сновидениях. Такое знание желательно, потому что эти пути далеко не очевидны. Он должен знать также, как и когда привлекать сознание пациента к участию в процессе. Но важнее всего, чтобы сам аналитик был конструктивной личностью и видел свою конечную цель в обретении пациентом себя.

Здоровые силы заложены в пациенте с самого начала. Но на первом этапе психоанализа их энергия обычно недостаточна, требуется их расшевелить, чтобы добиться реальной помощи в битве с гордыней. Следовательно, сперва психоаналитик должен просто работать, прилагая добрую волю или позитивный интерес к тому, что доступно для анализа. Пациент заинтересован в том, чтобы избавиться от определенных проблем. Обычно (опять же, по каким-то причинам) он действительно что-то хочет улучшить: свой брак, отношения с детьми, половую функцию, способность читать, сосредоточиваться, общаться, зарабатывать деньги и т. п. Ему часто интеллектуально любопытен психоанализ или даже он сам; некоторым пациентам хочется произвести на аналитика впечатление оригинальностью своего ума или быстротой, с которой они достигают внутреннего инсайта; бывает, некоторые хотят понравиться сами или быть превосходными пациентами. Какой-то пациент может хотеть сотрудничать, даже страстно хотеть этого изначально – из-за своего ожидания, что воля психоаналитика или его собственная могут принести волшебное исцеление. Например, достаточно ему понять один только факт своей сверхуступчивости или сверхблагодарности за любое уделенное ему внимание – и он тут же исцелится от них. Такая мотивация не поможет миновать этап первичного разочарования, но она поддержит во вступительной фазе, которая, в любом случае, не так уж трудна. Когда пациент узнает о себе хоть что-то, у него проявляется интерес к себе на более серьезной основе. Психоаналитику необходимо использовать эти мотивации как таковые, четко понимая их природу, и выбрать подходящее время для того, чтобы сами эти ненадежные мотивации подвергнуть анализу.

Казалось бы, чем раньше подключить к работе реальное Я , тем лучше. Но только от заинтересованности пациента зависит, осуществимы ли такие попытки и имеют ли они смысл. Пока его силы направлены на укрепление самоидеализации и, соответственно, на подавление реального Я , эти попытки скорее тщетны. Но пока наш опыт такого рода небогат, и, возможно, существует больше доступных путей, чем мы себе представляем. В начале работы, как и далее в процессе, наиболее полезны сновидения пациента. Я не могу здесь развивать нашу теорию сновидений. Лишь кратко упомяну ее основные положения: в сновидениях мы ближе к себе истинным; сновидения представляют собой попытки решить наши конфликты невротическим или здоровым путем; в них могут действовать конструктивные силы, даже если они пока еще вряд ли заметны в чем-то другом.