Карен Хорни - Невроз и личностный рост - борьба за самореализацию

А для некоторых пациентов форма и значение конфликтов довольно расплывчаты, так что сперва непонятно, о чем идет речь. Они могут говорить о конфликте между разумом и чувствами или между любовью и работой. В такой форме конфликт недоступен для работы над ним, поскольку не совмещаются ни разум с чувствами, ни работа с любовью. Психоаналитик пока еще не может подойти прямо к конфликту. Он только держит себе в уме, что в этой области должен быть конфликт. Постоянно имея его в виду, он пытается постепенно понять его содержание у данного пациента. Часто пациенты поначалу не считают свой конфликт личностным, а передают ответственность за него на внешние обстоятельства. Например, женщины могут подводить под конфликт между любовью и работой культурологическую основу. Проблема может быть в том, что женщине на самом деле трудно совмещать карьеру с ролью жены и матери. Постепенно до них доходит, что у них развивается внутренний конфликт в этой области и он важнее реальных внешних препятствий. В своей любовной истории они могут быть подвержены болезненной зависимости, тогда как в их работе проявляются все родимые пятна невротического честолюбия и потребности в торжестве. Эти последние тенденции обычно подавлены, но им вполне по силам исключить какую-то продуктивность – или, по крайней мере, успех. С точки зрения теории они пытаются перевести все смирение в любовь, а все захватнические тенденции – в работу. Провести четкую грань невозможно. И в ходе психоанализа становится ясно, что влечение к власти действует и в их любовных отношениях, а склонность пренебрегать собой реализуется в их карьере, в результате чего их несчастья приумножаются.

Пациенты могут также откровенно демонстрировать поведение, говорящее об очевидных противоречиях в их жизненном пути и системе ценностей. Сперва пациенты просто источают мед, сама легкость, уступчивость, даже подобострастие в каком-то роде. Затем влечение к власти и престижу может проявиться, например, в стремлении одерживать победы над женщинами. То они рьяно утверждают, что не вынесли бы недоброжелательства, а другой раз ( не беспокоясь о противоречии ) взрываются в приступе дикой мстительной ярости. Или же, с одной стороны, им хочется через психоанализ получить способность мстить без колебаний, а с другой стороны – святую отрешенность отшельника. И они просто не понимают, что эти качества, влечения или убеждения находятся в конфликте. Вместо этого они гордо демонстрируют свою способность к такому размаху чувств или убеждений, к какому неспособны те, кто «идет узкой тропой добродетели». Внутренняя фрагментация доходит до крайностей. Но психоаналитик не может заняться ее ликвидацией непосредственно, потому ее сохранить требует пациент, пусть даже ценой неимоверного притупления чувства справедливости и ориентации в системе ценностей, отрицания очевидного, ухода от любой ответственности. Здесь также смысл и сила влечений к захвату и смирению постепенно будут обрисовываться все более четко. Но одно это не принесет никакой пользы, пока не будет проделана большая работа с уклончивостью пациента и его бессознательной нечестностью. Также требуется и работа с его обширной и упорной экстернализацией, с тем что свои надо он выполняет лишь в воображении, с его изобретательностью, с которой он находит себе неубедительные извинения и верит в них, чтобы защититься от самообвинений («Я так старался, я болен, у меня масса неприятностей, я не знал, я ничего не мог, ведь уже есть улучшения» и т. п.). Все эти меры позволяют ему сохранить подобие внутреннего мира и спокойствия, ослабляют его нравственный стержень и, следовательно, способность почувствовать ненависть к себе и осознать свои конфликты. Эти проблемы требуют кропотливой работы, но в результате пациенты могут постепенно достичь достаточной внутренней цельности, чтобы осмелиться пережить свои конфликты и вступить с ними в борьбу.

Подведем итог: конфликты, в силу своей разрушительной природы, в начале психоаналитический работы еще в тени. Если их вообще можно разглядеть, то лишь в особых ситуациях, или же они видятся в неуловимой, слишком общей форме. Сознание может их воспринимать вспышками, слишком короткими, чтобы что-то переосмыслить. Конфликты могут быть раздробленными. Во время терапии формируются два направления перемены отношения к конфликтам: пациент понимает их именно как конфликты и как свои личные конфликты и доходит до их сути: прежде он видел только их отдаленные проявления, теперь он начинает видеть, что же здесь составляет конфликт.