Лев Кокин - Пути в незнаемое

Без сомнения, Мельгунов говорит о том самом «Письме к Издателю», что появилось в «Колоколе». Техника его доставки, значит, была такова: сначала — в Париж, к Мельгунову. Разумеется, письмо мог вручить и сам автор и какой-нибудь общий приятель. Затем Мельгунов отправляется на улицу Ришелье к Альберту Франку, крупному парижскому издателю и книготорговцу. Как Трюбнер в Лондоне, Франк занимается распространением вольных изданий Герцена. Кажется, Франк с симпатией относится ко взглядам своих клиентов (с переходом его фирмы в другие руки ее контакты с эмигрантами прекратились), но нельзя забывать, что продажа «Колокола» и других заграничных русских изданий была в то время делом очень прибыльным: заключив контракт с Герценом, мощная фирма Франка, имевшая свои отделения в разных странах, охотно выполняла различные поручения редакторов «Колокола» и их корреспондентов. Коммерческая тайна, неприкосновенность собственности служили отличной гарантией. Деловые связи дружественных книготорговцев были немалым подспорьем в движении по «сети тайной»…

Итак, еще весной 1857 года письмо из Петербурга с «листком» попало в Лондон. Вероятно, корреспондент спрашивал Герцена, можно ли и впредь посылать информацию таким же путем, а Герцен, печатая письмо в своей газете, подчеркнул, что избранный путь «совершенно безопасен».

Естественно предположить, что смелый аноним, засевший в сердцевине вражеского лагеря — российском министерстве внутренних дел, — должен еще не раз выступить в «Колоколе»…

В начале октября 1857 года секретнейшие бумаги III отделения пополнились небольшим письмецом на французском языке. Отправитель — Герцен. Из Путнея, 1 октября 1857 года. Получатель: господин Генрик Михаловский, эсквайр; через г. Трюбнера, 60, Патерностер роу, Лондонское Сити.

«Милостивый государь, верните нам первый листик наборной рукописи, я послал его к вам лишь с тем, чтобы показать ошибки. Ради бога, поторопитесь с наборной рукописью — и отправляйте по мере того, как будете писать.

„Аугсбургская газета“ поместила длинную статью о сочинении Корфа — наша брошюра с текстом Доклада произведет в России фурор — это неплохо; скажите об этом и Трюбнеру, нужно объявить теперь в немецких газетах, что мы готовим дозу Антикорфики… Я отправляю г. Трюбнеру несколько книг. Прошу вас, составьте счета… Я прибавлю 12 экземпляров „Полярной звезды“ для вас.

Французский текст Корфа мне совсем не нужен — но он будет весьма полезен, если г. Трюбнер предпримет английское или французское издание».

Смысл письма раскрывается без труда. Генрик Михаловский служит в книготорговой фирме Трюбнера, распространяющей вольные издания. Как видно, он не просто служащий, составляющий счета и переписывающий наборные рукописи, но и единомышленник Герцена и Огарева: специально для Михаловского Герцен посылает 12 экземпляров недавно вышедшей III книги «Полярной звезды»; с ним делятся важными планами и соображениями относительно «Антикорфики»…

Осенью 1857 года в Лондоне получили книгу со следующим длинным заглавием — «Восшествие на престол императора Николая 1-го, составлено по высочайшему повелению статс-секретарем бароном Корфом». Барон Модест Корф (лицейский «Модинька Корф» из пушкинского выпуска) впервые в русской печати опубликовал историю 14 декабря 1825 года, принижая и грязня декабристов, возвышая и обеляя царя. Книге Корфа сопутствовала шумная реклама — крупнейшая в Европе «Аугсбургская газета» восхваляла это сочинение, сам Корф, кажется, искренне полагал, что делает благое, прогрессивное дело, ибо прежде о декабристах вообще нельзя было писать — теперь же все-таки появляется целая книга…

Тогда-то Герцен и Огарев приготовили ответный удар. Именно об этом и говорилось в письме к Михаловскому. Для ближайшего, 4-го номера «Колокола» Герцен заканчивал резкую, убийственную статью о книге «Восшествие на престол…» и о ее авторе. Огарев и Герцен готовили также отдельное издание о «русском заговоре 1825 года», которое действительно произвело в России «фурор» (Корф плакал и даже, говорят, падал в обморок!).

Итак, Михаловский — в курсе важнейших дел Вольной типографии. Да иначе и не могло быть. Наборщиков и сотрудников для вольного книгопечатания нелегко найти. Среди помощников Герцена были польские революционные эмигранты Людвиг Чернецкий и Станислав Тхоржевский. Позже в типографии работали бежавшие из России Николай Трубецкой, Агапий Гончаренко, Михаил Бейдеман (погиб в «каменной одежде» Алексеевского равелина) и другие.