Лев Кокин - Пути в незнаемое

«Одно лицо» из Лондона точно информировало Герцена, что Михаловский «13 октября донес министру Горчакову о всем происшедшем». Более чем 70 лет спустя, в начале 20-х годов нашего века, издатель первого полного собрания сочинений Герцена Михаил Константинович Лемке нашел в архиве III отделения паническое послание Михаловского — действительно от 13 октября 1857 года и действительно министру иностранных дел. Шпион упрекал Горчакова: «…Опытные агенты демократов умеют проникать в секреты министерства, очевидно, достаточно для того осведомленные и не боясь риска. Герцен получил три дня тому назад письмо из Спб., в котором ему сообщают, что некий г. Михаловский писал кн. Горчакову, предлагая ему свои услуги по распространению русских изданий, печатающихся в Лондоне, доставке манускриптов и т. д. Герцен в присутствии нескольких своих друзей прочитал письмо и прибавил: „Вы видите, что у нас там, в самой канцелярии министра, имеются друзья, преданные нашему делу. Что скажете?“ Я, конечно, все отрицал и мне удалось даже убедить г. Трюбнера, что это не я, но что, может быть, кто-либо воспользовался моим именем…»

Для истории «1-го письма» важно, что Михаловский, со слов Герцена, считал, будто автор первого письма — из канцелярии министра иностранных дел. Может быть, так оно и было, но не исключено, что в Лондоне перепутали двух Горчаковых — наместника Польши и министра иностранных дел…

Через два дня после первого письма Герцен получил второе. Тут уж он не скрывает, что знает и уважает писавшего. В самом деле, из текста видно, что корреспондент с Герценом на «ты».

Автор второго письма верно передавал суть дела, хотя в подробностях ошибался больше, чем автор первого письма (неверно, к примеру, будто бы Михаловский сам хотел открыть фабрику фальшивых ассигнаций). Очевидно, друг Герцена записывал свои сведения с чьих-то слов. В «Былом и думах» о втором письме сказано кратко: «Я получил второе письмо того же содержания через дом Ротшильда».

Из одной этой фразы можно, кажется, извлечь два вывода:

Во-первых , «дом Ротшильда». Это был особый адрес, известный только самым близким друзьям. В банке Ротшильда хранились деньги Герцена (миллион франков), и, как полагалось, солидный клиент мог пользоваться адресом фирмы для своей корреспонденции. Порой среди векселей и счетов клерки Ротшильда находили письма на имя m-r Herzen, m-lle Olga (Ольга, дочь Герцена) или m-r Domange (французский эмигрант, учитель детей Герцена). Эти письма быстро находили адресата: финансовая империя Ротшильда была столь внушительна, что одно только имя короля банкиров ограждало конверт от тех «историков», которые, по словам Герцена, «изучают самую новейшую историю по письмам, еще не дошедшим по адресу».

Получение второго письма через Ротшильда еще раз подтверждает близость к Герцену его корреспондента. Но если в 1857 году Искандер специально подчеркнул свое особое уважение к тому, кто послал второе предупреждение, то в 60-х годах, в «Былом и думах», — только одна фраза о получении второго письма: значительно меньше, чем даже о первом… Вероятно, это объясняется охлаждением отношений… Как известно, после событий 1862–1864 годов (расправа с демократами, польское восстание) большинство старых друзей испугалось, отшатнулось, перестало переписываться с Герценом и Огаревым.

Можно ли найти автора второго письма по приведенным данным?

Кажется, можно.

Без особого труда, по письмам и мемуарам Герцена, можно составить список людей, с которыми он был на «ты». Список будет немалым, но большая часть близких друзей — из Москвы, в то время как письмо пришло из Петербурга.

В Петербурге в 1857 году жили как будто только три человека, которые сохраняли с Герценом дружеское «ты»:

Иван Сергеевич Тургенев,

Константин Дмитриевич Кавелин,

Павел Васильевич Анненков.

Все трое — крупные общественные и литературные деятели. Всех трех Герцен в то время очень уважал и в их правдивости не сомневался. Все трое настроены были либерально, что в 1857 году означало сочувствие герценовским изданиям, но позже — когда волна общественного подъема схлынула — пути Герцена и этих людей разошлись. Наконец, все трое были в то время близки друг с другом, и сношения с Герценом одного из них быстро могли стать известны двум другим.

Задача облегчается тем, что можно по письмам этих людей установить, где находился каждый из них летом и осенью 1857 года.

Тургенев уже больше года жил в Западной Европе, главным образом в Париже. 16 октября 1857 года Герцен отправил Тургеневу очередное письмо, сообщая о 4-м номере «Колокола»: «И о Корфе. Посылаю. Заметь также о шпионе Михаловском».