Константин Асмолов - Не только ракеты - путешествие историка в Северную Корею

В перспективе Соединенные Штаты (наверное) правильно поймут наш стратегический статус, откажутся от агрессивных планов в отношении нас и изменятся к лучшему. Но они должны показать своими действиями, что они изменились, а если они не извлекут урок из развития ситуации – их ждет трагический конец. (Да, именно так он и сказал.)

Иными словами, наш курс на взаимодействие с Америкой – это или диалог, или война. При этом мы более полувека готовились к войне с Америкой, и слов на ветер не бросаем. У нас есть свои ноу-хау и свои джокеры.

США понимают только язык силы. Это значит, что стратегия компромиссов с ними невозможна. Вот, возьмем в свое время «Пуэбло». Американцы давили, СССР уговаривал пойти на компромисс, заявляя, что может возникнуть война. А мы не слушали, пошли на обострение, и в итоге они отступили. На самом деле, они не сильны так, как кажутся. Вот вы не идете на уступки по Крыму и Сирии, и в итоге де-факто крымский вопрос закрыт. Это был ваш судьбоносный момент, и мы делаем также.

(Такая позиция, кстати, довольно распространена. Несколько моих северокорейских собеседников полагали, что обострение будет продолжаться до тех пор, пока американцы не откажутся от своей позиции, и при Ким Чен Ыне противостояние с Америкой закончится (вот только как…).)

А что касается внутренней политики США, то нас волнует только то, будет ли у нового президента воля отказаться от враждебности и прекратить ядерный шантаж. Такой подход, естественно, меня огорчил, потому что он позволяет только реагировать в ответ, не пытаясь предсказывать ходы противника. После чего я максимально вежливо объяснил, как надо изучать Соединенные Штаты, как вообще работает аналитика и прогностика, и что хорошо бы вашему институту завести еще два кабинета, один – по внутренней политике США, а другой – по истории и культуре, дабы вы могли значительно лучше представлять себе внутриполитическую кухню и культурный бэкграунд, на основании которого формируется система принятия решений. Например, какое значение имеет протестантское вероисповедание и мировоззрение, в рамках которого искренне верующий протестант абсолютно честно воспринимает Северную Корею в ее традиционном виде как государство зла ввиду полного противоречия ценностных моделей. И тогда вы сможете работать проактивно, а не реактивно, держать стратегическую инициативу в руках.

Кроме того, я дал им совет добиваться не столько заключения с США мирного договора по итогам перемирия, сколько заключения дипломатических отношений. С точки зрения автора, стоило бы ориентироваться на советско-японский опыт, когда отношения есть, а мирного договора нет.

Во-первых, такая смена требований избавляет нас от реальной кучи проблем, которые связаны с техническим вопросом замены Соглашения о прекращения огня Мирным договором. Не забудем, что формально КНДР всё-таки воевала с ООН, а не с Соединенными Штатами: Трумэн в свое время сделал всё, чтобы избежать прямого вовлечения Америки в войну (как, кстати, и Мао, но другими средствами), и Соединенные Штаты сами по себе формально воюющей стороной не были, даже несмотря на водружение американских флагов и подавляющее количество американских войск по сравнению со всеми остальными.

Поэтому Соглашение о прекращении огня 1953 г. формально подписал не командующий американскими войсками, а командующий войсками ООН. А Южная Корея соглашение подписать отказалась и формально продолжала воевать до начала 1990-х.

Во-вторых, наличие дипломатических отношений между двумя странами, по сути, равнозначно признанию того, что между ними существует состояние мира, ибо во время войны дипотношения разрываются.

В-третьих, таким образом можно, наконец, восстановить ситуацию перекрестного признания, о котором договаривались 25 лет назад.

Северяне, однако, в ответ на это сказали так: мирный договор или дипломатические отношения – это не более чем мелкие тонкости, это внешняя форма. Главное, чтобы у американцев была воля к диалогу, а этой воли к диалогу нет, в чём состоит главная проблема.

На другой лекции контраргументы к моим тезисам были более развернутыми: не путайте войска ООН и Объединенное командование, которое действует на Юге сейчас. Генсек ООН не имеет финансовых и военных полномочий, и вообще резолюция о вступлении ООН в конфликт была принята без СССР и КНР, так что Соединенные Штаты злоупотребили своими правами. Когда же советский представитель вернулся в ООН, Громыко заявил, что мы не признаём резолюции, принятые в его отсутствие.