Вячеслав Фаритов - Онтология трансгрессии. Г. В. Ф. Гегель и Ф. Ницше у истоков новой философской парадигмы (из истории метафизических учений)

Таким образом, смех представляет собой трансгрессивный феномен, занимающий значимое место в онтологии трансгрессии.

Смех осуществляет трансгрессию различного рода смысловых инстанций: ценностей, мировоззрений, иерархических систем. Предметом смеха является сфера идеального, мыслимого, высокого. Осмеяние подразумевает не только трансформацию вневременного во время и становление, но и перевод идеального в материальное, точнее, как говорит сам Бахтин, – в «материально-телесный низ». Смех выступает в качестве одного из инструментов «отелесивания» мира. Данный трансгрессивный акт не позволяет предметам и явлениям окончательно оторваться от земного и телесного начала, препятствует превращению вещей в чистые абстракции. Здесь мы сталкиваемся с еще одной значимой концептуальной рубрикой философии Бахтина – с темой тела.

Обращение к телу во времена Рабле было компенсирующей реакцией на отвлеченную духовность Средних веков. В философии Новейшего времени тело снова приобретает значение одного из основополагающих концептов неклассической онтологии. Причиной этому является кризис нововременного трансцендентализма: онтологический статус трансцендентального субъекта как источника смысла и существования (Р. Декарт, И. Кант) становится сомнительным и подвергается критическому переосмыслению. Ницше был одним из первых, кто вновь стал рассматривать феномен тела не в сугубо биологическом и вульгарно-материалистическом ключе, но в его универсальном, космическом и онтологическом масштабе. [776]Философские взгляды Бахтина занимают значимое место в этом контексте неклассической онтологии: без учета его разработок невозможно построить достаточно глубокую философию телесного.

Бахтин не просто показал, что тело в системе народно-смеховой культуры играет роль противоположного полюса по отношению к идеалам официального, «серьезного» мира. Мыслитель разработал оригинальную философскую концепцию самого телесного начала. Прежде всего, Бахтин продемонстрировал, что тело не является единым онтологическим полюсом, противоположным бессмертной душе (Средние века) или мыслящему субъекту (Новое время). Само тело представляет собой не один единый способ бытия, но несколько дифференцированных бытийных модусов. На основе анализа работ Бахтина можно выделить, как минимум, три онтологических модуса телесного начала: 1) готовое, завершенное тело; 2) открытое, становящееся тело; 3) разъятое на части тело.

Готовое тело характеризуется наличием четких и фиксированных границ, отделяющих тело человека от всего остального мира. [777]Готовое тело полагается не как становящееся, но как ставшее, законченное, достигшее полной тождественности с предначертанной ему формой (в аристотелевском смысле). Такое тело воплощает идею (в платоновском смысле). Онтологически готовое тело соответствует концепции готового, завершенного бытия, то есть бытия, в котором артикулирован момент тождества, фиксированной определенности и иерархии. Выше мы показали, что такая онтологическая модель мироздания базируется на перспективе трансценденции. Готовое тело – это тело метафизической онтологии.

Незавершенное, открытое тело соответствует онтологии другого типа. Такое тело трансгрессивно, причем в двух направлениях – во времени и в пространстве. В аспекте времени тело осуществляет перманентную трансгрессию самого себя посредством роста, становления и трансформаций. В потоке времени такое тело не остается тождественным некоему заданному образу (идее или форме), но постоянно становится другим. Используя известную формулировку, можно сказать, что трансгрессивное тело никогда не есть то, что оно есть, но есть то, чем оно может быть. Бытие этого тела есть становление, трансгрессия во времени. В сфере литературы трансгрессивное тело представлено в образах гротеска: «Гротескный образ характеризует явление в состоянии его изменения, незавершенной еще метаморфозы, в стадии смерти и рождения, роста и становления». [778]Гротескное тело «перерастает себя самого, выходит за свои пределы». [779]

В аспекте пространства трансгрессия направлена на границы, отделяющее тело от других предметов, от мира и от космоса: «неготовое и открытое тело… не отделено от мира четкими границами: оно смешано с миром, смешано с животными, смешано с вещами. Оно космично, оно представляет весь материально-телесный мир во всех его элементах (стихиях)». [780]Трансгрессивное тело перестает быть локализованным в ограниченной точке пространства, оно распространяется на весь мир. Здесь нет никакой мистики или фантастики. Речь идет о самых обыкновенных, бытовых явлениях телесной жизни, таких как еда, питье, испражнение и мочеиспускание, половое размножение. Однако у Бахтина эти биологические акты приобретают глубокий философский смысл. Именно в этих, казалось бы, примитивных и низких актах, которые столь долго и последовательно игнорировались философским дискурсом, тело осуществляет непосредственный выход за свои границы.