Альманах «Знак вопроса» - Знак вопроса, 2005 № 02

— Ничего ты не посадишь, спать завалишься, — решил Аристомен. — Над тобой надо с палкой стоять, чтобы ты работал.

— Да, я ненавижу рабство до такой степени, что даже сам себе не могу служить рабом.

— Ты не можешь быть рабом собственной необходимости, а это уже называется по-другому.

— Ну, я пошел, — сказал Ксенодок. — Кстати, вот возьми на всякий случай, — и вытащил из-под хитона кинжал.

— Нет, в святилище не возьму, — сказал Аристомен, и Ксенодок свернул на усадьбу.

За Стеникларом дорога была полна людей, шедших в Лимны со всех городов и деревень Мессении. Кроме желающих почтить Артемиду, шли торговцы и торговки с провизией, посудой и амфорами, готовыми венками и лентами; пастухи, тащившие коз и козлят; охотники с разной птицей, зайцами, кабанами и изредка даже с ланями.

Остаток пути Аристомен прошел рядом с Эвергетидом, своим школьным другом. Правда, в школе они не особенно-то и дружили, а вот в гимна-сии на совместных тренировках сблизились, хотя часто дрались друг с другом до крови. К этому их подзуживали владельцы палестры и гимнасия — педотрибы — с помощью палки, если видели, что кулачный бой идет не в полную силу. Поблажки они не давали никому из примерно ста сверстников Аристомена, живших в Андании. Они заставляли юношей до изнеможения бегать, прыгать с гирями, метать диск и просто камни потяжелей. Но самое интересное, что и взрослые мужчины стали гораздо чаще посещать гимнасий, и делали они это явно по принуждению, так как до Аристомена изредка доносилось их ворчание. В городе поселились два новых человека из соседней Аркадии: аконтист, учивший обращению с копьем; и гипломах, знавший, как строить войско в шеренги, колонны, каре, как наступать сомкнутым строем и выдерживать натиск противника, стоя на месте. Потом они так же внезапно исчезли из Андании и объявились в соседнем Дории, а тренировки по их программе продолжил педотриб. И все эти неожиданные перемены в тихой жизни города бросились в глаза не только Аристомену. Он слышал, как гармост Филострат, объявившийся в срок жатвы в Андании, удивленно спросил Дамиса:

— Что это столько народа не на жатве?

— Спартанец, ты приехал на экскурсию или считать урожай? — спросил Дамис.

Но из гимнасия в тот же день всех разогнали до отъезда Филострата.

Тем не менее Аристомен продолжал тренировки и на усадьбе отца, а поскольку надел отца Эвергетида и наделы других ребят были рядом, то по вечерам они собирались на общественном выгоне и устраивали потешные бои на палках. Аристомену и Эвергетиду уже не было равных среди сверстников, вдвоем они легко разгоняли пятерых, на них нападавших, иногда даже одним своим внешним видом, ибо оба были рослые и крепко сложены.

Эвергетид бегал быстрее всех в Андании. Однажды он сел в колесницу и пустил коней вскачь, а потом спрыгнул и обогнал их. Он даже думал выступить на Олимпийских или Дельфийских играх, но ему сказали, что еще два человека могут повторить такой фокус, причем обгоняют они не только своих коней, но и тех, что несутся впереди.

Аристомен же лучше всех владел мечом и копьем. Как-то он метнул копье так далеко, что убил козу, которая паслась позади гимнасия. Коза принадлежала одному из архонтов, и тот не только отказался брать деньги или другую скотину с Никомеда, но еще и похвалил за сына…

Храм в Лимнах оказался такой древний, что колонны в нем были из дерева, рядом стояла священная роща и протекал священный источник. Священную же ограду установила жрица сразу после постройки храма. Она влезла на крышу и пустила четыре стрелы во все стороны, и там, где стрелы упали, люди провели границу святилища.

Со стороны Лаконики народу прибывало ничуть не меньше, чем из Мессении. Уже объявились сыновья спартанских царей и посланные от геронтов — старейшин Спарты. Они вместе с архонтами мессенских городов и жрицами скрылись на какое-то время в храме. Стоявший у входа Аристомен слегка растерялся, он никогда не видел огромных сборищ и не понимал, как можно провести праздник в таком хаосе и не испортить. Эвергетид, бывший тут год назад, сказал:

— Не волнуйся, сейчас выйдут распорядители и все устроится. Праздник не первый раз, роли давно расписаны.

Действительно, не прошло и часа, как праздник начался. В ворота священной ограды въехала позолоченная колесница, запряженная четырьмя дрессированными ланями, которых вела одна из прислужниц храма. В руке она держала факел — атрибут богини. На колеснице лежал пеплос, вытканный специально для статуи Артемиды девушками, готовящимися замуж. За колесницей шла торжественная процессия из шестидесяти девяти двенадцатилетних девочек, изображавших дочерей Океана — спутниц Артемиды на охоте. Среди них Аристомен увидел Пирру и подмигнул, но она не ответила, напуганная важностью происходящего. Следом другая прислужница гнала тринадцать собак — тоже спутниц Артемиды. Аристомен заметил, что собаки лаконские — помесь собаки и лисицы, и решил, что эту породу выбрали за плохое умение тявкать и неумение мешать представлению.