Грег Брейден - Эволюция и подсознание. Как наше прошлое определяет будущее. Человек – дитя вселенной

Я познакомился с таким переживанием перед смертью моего деда.

Как я уже говорил, отец ушел из семьи, когда мне исполнилось 10 лет. После этого дедушка стал для меня куда более значимой фигурой, чем родной папа, – я был ближе к нему, чем к своему биологическому родителю. У нас с ним были противоположные взгляды на мир, но он всегда был открыт новым идеям, был готов откликнуться на все мои трудности и рад поделиться своей мудростью, когда я просил его или когда особенно нуждался в этом. Мне не дано было знать, что я прожил вместе с дедушкой неделю, которая стала последней в его жизни. Ему как раз исполнилось 96 лет, и у нас был небольшой семейный праздник.

Когда веселье поутихло, я попросил его рассказать мне о прожитых 96 годах и о том, что они для него значили. Оставив шумных гостей в другой комнате, он сделал глубокий вдох, затем поднял брови и закатил глаза, как бы оценивая масштабы заданного мной вопроса. «Было время, когда мир имел для меня значение», – сказал он. Далее он разъяснил мне свое понимание мироустройства. Дедушка гордился своими блестящими способностями чинить сломанные вещи. Он мог отрегулировать двигатель своего автомобиля, отлаживал машины родственников и друзей, следил за угольной топкой в подвале семейного дома во время лютых зим в Миссури. Он всегда был в состоянии заработать на себя, даже во время Великой депрессии 1929 г., платил наличными за дом и мебель, никогда не получая ни от кого никаких подачек. Он говорил мне о тех временах, когда мир для него был понятен, а было это в XX веке, сразу после Первой мировой войны.

«А потом что-то произошло, – добавил он. – И мир потерял для меня всякий смысл. Я не сумел идти в ногу с переменами». Дедушка так и не смог проникнуть в суть ни одной из вещей, из-за которых произошли изменения, и почувствовал себя чужим в этой жизни. «Все сразу, – заявил он. – Все вокруг стало другим!» А после Второй мировой войны стали проникать в наш быт и достижения военных технологий. От реактивных самолетов и систем телекоммуникации, например, факсимильных аппаратов, до совершенно новых отраслей медицины и отраслей промышленности – все эти устройства и сам стиль жизни мой дедушка понять просто не мог.

Кроме лавины новых технологий возникло множество новых стран. Многие из них не существовали до войны, например, появились Израиль, Иордания, Пакистан, Ирак. Дедушка попросту не мог уяснить, почему раньше такой страны не было, а на следующий день, одним росчерком пера, она вдруг появилась. Все это вызывало у него ощущение, что он больше не вписывается в мир, его больше в нем нет. В свои 96 лет он так и не смог понять изменений, опираясь лишь на собственный опыт.

Когда на той же неделе дедушка умер, меня рядом с ним не было. Я находился на работе, когда мне сообщили по телефону, что после обеда дедушка вздремнул в любимом кресле за телепередачей, натянув бейсболку с логотипом университета штата Миссури, и так и не проснулся. Уход дедушки был удивительно спокойным, и я благодарен ему за это и за ответы на мои вопросы. Печально, что дедушка умер, чувствуя себя чужим в этом мире.

Я часто размышляю о нем, о его почти столетней жизни в эпоху перемен и спрашиваю себя, сумеем ли мы примириться с еще более длинным отрезком времени – двести лет или даже больше. Хорошая новость о возможности долголетия и бессмертия, которую открыли ученые, заставила целиком переосмыслить наши знания о том, что означает для человека такой переворот.

За изменениями в современном мире стоят, например, новые технологии и открытие бессмертных клеток. Это способствует признанию силы, возникающей при согласованности сердца и мозга. Все эти достижения и сегодня продвигаются очень быстрыми темпами. Они могут быть полезны, если каждый человек будет нуждаться в другом.

В главе 3 я рассказал про обнаружение диалога между сердцем и мозгом (согласованности), а также об оптимизации такого диалога. Помимо выдающихся способностей, раскрываемых за счет глубокой интуиции, быстрого обучения, умения предвидеть, задействовать мощную иммунную систему и высвобождать фермент теломеразу, появляется дополнительное преимущество. Оно называется резилентностъю [7] От англ, resilience – упругость, эластичность (прим, пер.) , и именно так природа помогает нам разумно принимать серьезные перемены.

Недавние исследования ученых обнаружили, что при повышении своей резилентности к жизненным вызовам мы снижаем порожденный ими стресс. Другими словами, когда мы улучшаем условия в системе ума, тела и эмоций, то изменяем наше восприятие этих вызовов, и делаем это разумно, даже если обстоятельства не изменились. Такой вид резилентности станет ключевым при излечении эмоциональных ран, с которыми мы сталкиваемся в своем долгожительстве. Сама красота возросшей резилентности – наш ответ в любом возрасте, в любой момент своего существования.